Двадцать лет спустя

— Будьте так добры, скажите: знаете ли вы, кто эти господа, которые только что вошли отсюда?

— Я их знаю по пропускам; это господа де Фламаран, де Шатильон и де Брюи; они сторонники Фронды и направляются к герцогу Лонгвилю.

— Как странно! — проговорил Арамис, отвечая скорее самому себе, чем сержанту. — А мне показалось, что это сам Мазарини.

Сержант громко расхохотался.

— Ну, — сказал он на слова Арамиса, — зачем ему соваться к нам — чтобы угодить на виселицу? Он не так глуп.

— Может быть, — пробормотал Арамис, — может быть, у меня не такой верный глаз, как у д’Артаньяна.

— Кто здесь говорит о д’Артаньяне? — вдруг раздался голос начальника, неожиданно появившегося на пороге комнаты.

— О! — воскликнул Гримо, вытаращив глаза.

— Что это значит? — в один голос воскликнули Атос и Арамис.

— Планше! — продолжал Гримо. — Планше в офицерской форме!

— Господа де Ла Фер и д’Эрбле, — воскликнул офицер, — вы в Париже? О, как я рад! Без сомнения, вы хотите присоединиться к их высочествам?

— Как видишь, дорогой Планше, — отвечал Арамис; Атос же не мог удержаться от улыбки, узнав в столь высоком чине гражданского ополчения бывшего товарища Мушкетона, Базена и Гримо.

— А господин д’Артаньян, о котором только что упомянул господин д’Эрбле, смею спросить, где он теперь?

— Мы расстались с ним четыре дня тому назад, мой дорогой друг, и, по всей вероятности, он должен был раньше нас уже прибыть в Париж.

— Нет, сударь, я уверен, что он до сих пор не являлся в столицу. Может быть, он остался в Сен-Жермене.

— Не думаю. Мы условились встретиться в "Козочке".

— Я был там сегодня.

— Ну а красотка Мадлен имеет от него известия? — спросил с улыбкой Арамис.

— Нет, сударь, но не скрою от вас, что она изрядно беспокоится.

— Мы, — заметил Арамис, — времени не теряли и спешили изо всех сил. Однако, мой дорогой Атос, отложим пока разговор о нашем друге и поздравим сначала господина Планше.

— О господин шевалье! — с поклоном приговорил Планше.

— Лейтенант? — спросил Арамис.

— Пока лейтенант, но мне уже обещан чин капитана.

— Отлично! — сказал Арамис. — Но как вы добились такой чести?

— Прежде всего, вы ведь знаете, господа, что это я спас господина Рошфора?

— Ну да, конечно. Он нам сам рассказывал об этом.

— Меня тогда господин Мазарини едва не повесил, но от этого моя популярность только увеличилась.

— И эта популярность…

— Нет, кое-что получше. Вы же помните, господа, что я служил в Пьемонтском полку, где я имел честь быть сержантом?

— Да, помним.

— Ну так вот. В один прекрасный день, когда никто не мог выстроить как следует толпу вооруженных горожан, потому что один выступал с правой ноги, другой — с левой, я как раз тут подвернулся, и мне удалось заставить их всех шагать в ногу. После этого меня произвели в лейтенанты, тут же на месте… если не боя, так учения.

— Вот как! — проговорил Арамис.

— Но позвольте, — спросил Атос, — на вашей стороне ведь очень много знати!

— Да. На нашей стороне, во-первых, как вам известно, конечно, принц Конти, герцог Лонгвиль, герцог Бофор, герцог д’Эльбеф, герцог Буйонский, герцог де Шеврез, господин де Брисак, маршал де Ла Мот, господин де Люин, маркиз де Витри, принц Марсильяк, маркиз Нуар-мутье, граф де Фиэск, маркиз де Лег, граф де Монрезор, маркиз де Севинье и еще многие другие.

— А Рауль де Бражелон? — взволнованно спросил Атос. — Д’Артаньян рассказывал мне, что, уезжая, он поручил его вам, мой дорогой Планше.

— Да, господин граф, как собственного сына, и я могу сказать, что я не спускал с него глаз.

— Так что, — воскликнул Атос дрожащим от радости голосом, — он вполне здоров? С ним ничего не случилось?

— Ничего, сударь.

— Где же он теперь?

— В гостинице "Карл Великий", как обычно.

— И проводит время…

— То у королевы английской, то у госпожи де Шеврез. Он и граф де Гиш никогда не расстаются.

— Благодарю вас, Планше, благодарю! — проговорил Атос, протягивая ему руку.

— О граф! — растроганным голосом произнес Планше, едва касаясь его руки кончиками пальцев.

— Что вы делаете, граф? Ведь это бывший слуга?—

попытался остановить его Арамис.?

— Друг мой, — отвечал ему Атос, — он сообщил мне вести о Рауле.

— Ну а теперь, — обратился к ним Планше, не расслышавший замечания Арамиса, — что собираетесь вы делать?

— Вернуться в Париж, если только, конечно, вы, мой дорогой друг, дадите нам разрешение, — отвечал Атос.

— Как, я вам буду давать разрешение? Вы смеетесь надо мной, господин граф: я весь к вашим услугам.

И он почтительно поклонился.

Затем, обернувшись к своей команде, крикнул:

— Пропустить этих господ, я их знаю: это друзья господина де Бофора.

— Да здравствует Бофор! — в один голос ответила вся команда, расступаясь перед Арамисом и Атосом.

Только сержант приблизился к Планше и тихо спросил:

— Как, без пропуска?

— Без пропуска, — ответил Планше.

— Имейте в виду, капитан, — обратился к нему сержант, называя его по чину, который пока был тому только еще обещан, — имейте в виду, что один из трех людей, которые только что вышли отсюда, предупреждал меня потихоньку не доверять этим господам.

— А я, — с достоинством заметил Планше, — знаю их лично и отвечаю за них.