Двадцать лет спустя

При мысли о том, что Уолт переспал с ней, чтобы получить информацию о местонахождении ее отца, по пищеводу поднялась желчь и оставила горький привкус в горле. Еще больше кислоты последовало, когда она признала, что позволила себе почувствовать что-то к нему. Неужели она так плохо разбирается в людях, чтобы пропустить все красные флажки? Неужели ей так отчаянно не хватает близких отношений, что она позволила его истории предательства найти отклик со своей? Правда ли вообще эта часть прошлого Уолта? Разве она не видела, как кстати все сложилось? Что детектив по делу Кэмерона Янга, а ныне находящийся на пенсии агент ФБР так жаждал помочь, когда она позвонила? Неужели эго уважаемой телевизионной журналистки затуманило ее разум?

– Проклятье! – крикнула она, смахнув фотографии на пол.

И в этот момент в дверь постучали. Эйвери подняла глаза от стола и застыла. В следующую секунду стук повторился – три торопливых удара. Она быстро собрала фотографии с пола, заметив, что одна улетела под диван. Она запихала их обратно в конверт и сунула руку под диван за последним снимком. Случайно, или, может, в качестве знамения ситуации, в которой она оказалась, когда она потянулась под диван, чтобы достать фотографию, она также нашла отцовскую открытку. Залетевшее под диван фото оказалось снимком Уолта, сидящего в машине и рассматривающего домик, когда он следил за ней в Лейк-Плэсид.

Она прогнала беспокойство о том, что все это значит: что не только Уолт Дженкинс, но и правительство Соединенных Штатов знают все о том, что она методично планировала в последний год. В дверь снова постучали. Эйвери убрала фото и открытку в конверт и бросила его на стол. Она проверила свое отражение в зеркале, расстроившись, что ее покрасневшие глаза и опухшее лицо выдают ее уязвимость и позволят ему увидеть, что его действия причинили ей боль.

Эйвери ненавидела чувствовать себя слабой, но скрыть это было невозможно, и она не собиралась бегать от столкновения. На самом деле, она жаждала его. Она подошла к двери и рывком распахнула ее.

В коридоре стояла Натали Рэтклифф.

– Привет, – сказала Натали. – Я не вовремя?

Эйвери несколько раз моргнула.

– Нет. – Она покачала головой. – Просто не ожидала вас увидеть.

– Все в порядке?

Эйвери различила в голосе Натали беспокойство. Если мужчины при виде женских слез скатываются к паранойе, то женщины хватаются за возможность помочь.

– Разбираюсь с кое-каким дерьмом, связанным с мужчинами, вот и все, – сказала Эйвери.

– А разве бывает по-другому?

Эйвери выдавила улыбку.

– Я могу войти? – спросила Натали.

Эйвери кивнула и подвинулась. Натали прошла мимо нее.

– Как вы узнали, где я остановилась?

– Потянула за ниточки, – сказала Натали.

– В смысле?

– В смысле, что мне надо было поговорить с вами после того, на чем вы закончили позавчера. И я не хотела ждать звонка, поэтому выяснила, где вы остановились.

– Логично. – Эйвери закрыла дверь. – О чем вы хотите поговорить?

– Вам нельзя делать то, что собираетесь.

Эйвери открыла мини-холодильник, достала бутылку воды и сделала глоток.

– А что я собираюсь делать?

Натали набрала воздуха в грудь и громко его выдохнула.

– Вы думаете, что знаете всю историю, но это не так.

– О, я уверена, что не знаю и половины. Но я уверена, что выяснила самую важную часть. Виктория не умерла, верно?

Комнату заполнила долгая тишина, прерываемая только редкими звуками клаксонов, доносящихся с улицы.

– Виктория находилась в невыносимой ситуации. Она не святая, и я никогда не утверждала обратного. У нее был роман с женатым мужчиной. Но ей грозило тюремное заключение за преступление, которого она не совершала.

Натали тяжело сглотнула, чуть не плача.

– Она не убивала Кэмерона Янга, – сказала Натали.

– Я знаю. Или, по крайней мере, думаю, что знаю. Я глубоко изучила дело и доказательства и кое-что еще о расследовании, что не известно публике.

– Как?

– С детективом… – Даже упомянутое вскользь имя Уолта едва не заставило ее плакать. – Который вел расследование.

– Вы можете это доказать? – спросила Натали.

– Что Виктория невиновна? Нет. Слишком много лет прошло. Но я точно могу привести убедительные аргументы в пользу того, что место преступления было подстроено так, чтобы выглядело, будто убила она. И это все, что мне нужно для моей программы.

Повисла долгая пауза, пока они смотрели друг на друга.

– Она сделала единственное, что могла, чтобы выжить, – сказала Натали. – Она исчезла, потому что не было другого выхода, а не потому, что она была виновна.

– Она не могла сделать это в одиночку.

– Она и не делала. Я ей помогла.

– А Эмма?

Натали ответила не сразу.

– Нет. Эмма понятия не имеет.

Эйвери обдумывала это и перебирала возможности.

– Эйвери, я прошу вас не делать этого. Будут очень серьезные и реальные последствия, если вы расскажете людям про это.

– Это наверняка разрушит вашу писательскую карьеру. Возможно, вы отправитесь в тюрьму.

– Мне плевать на карьеру. Она не моя. Она Виктории. Я всего лишь посредник.

– Она пишет рукописи, не так ли? Отправляет их вам, а вы потом издаете их под своим именем и брэндом.

Натали кивнула.