Двадцать лет в батискафе.

Доктор Руиво из Лиссабонского института биологии моря рассчитывал на два погружения в сентябре, на границе мате­риковой отмели.

Подробное хронологическое описание этих погружений на­скучит читателю, поэтому опишу лишь несколько картин под­водного мира, продемонстрировавших нам поразительное разно­образие его обитателей в этом густо населенном районе Атлан­тики. Разумеется, опускаясь под воду, мы всякий раз встречали планктон, столь дорогой сердцу господина Трегубова, причем здесь он был плотнее средиземноморского; но подлинное богат­ство бентоса ждало нас на дне, особенно на глубине 1680 мет­ров в каньоне Сетубал. Дно там вовсе не походило на по­лупустыню, какую мы привыкли видеть в районе Тулона. При­крепленная фауна, обнаруженная нами, удивительно походила на газоны и клумбы. Распустившиеся полипы напоминали ле­пестки цветов: красные, сиреневые, желтые, они сверкали и переливались в лучах наших прожекторов. Актинии, морские перья, горгонарии самых различных оттенков тихо покачива­лись по воле подводных течений, точно прекрасные цветы, лас­каемые ветерком.

На глубине 1160 метров я с удивлением обнаружил обломки скал, торчавшие из ила; местами они были покрыты крупными губками. «ФНРС-ІІІ» благополучно совершил посадку в этой но­вой для него местности. Немного дальше мы обнаружили мадрепоры — маленькие кораллы, живущие, наполовину погру­зившись в ил.

Нас навещали рыбы; как и их средиземноморские сородичи, они вовсе не были обеспокоены нашим вторжением. Целые ко­сяки маленьких «креветок» (эвфаузиид, как называл их про­фессор Перес) буквально толпились вокруг нас во время погру­жения на глубину 620 метров. Их были тысячи; привлеченные, по-видимому, светом, они кружились в лучах прожекторов, точно мотыльки вокруг фонаря: то пикировали, то, взмучивая ил, снова взмывали кверху; не было никакой возможности избавиться от них. Самое большее, что нам удавалось, это пере­манивать их с места на место, включая и выключая разные группы прожекторов. Они, наверное, испытывали к «ФНРС-ІІІ» самые дружеские чувства, но из-за них мы были лишены воз­можности наблюдать других обитателей подводного мира. Не­сколько рыб, впрочем, появилось в поле зрения — они пробирались между креветками, несомненно, закусывая ими по доро­ге. Полагаю, что для многих креветок тот день был счастливейшим в жизни днем,— иначе зачем бы они стали следовать за нами до самой поверхности? Нескольких из них я увидал уже палубы, когда отдраив люки, мы покидали батискаф. Да, жаль, что у нас тогда не было хотя бы простенького невода.

В дальнейшем мы не встречали больше этих эвфаузиид, но зато нам всегда попадались большие розовые креветки с длин­ными антеннами, отогнутыми назад. Обычно они плавают на спине, вытянув антенны вдоль тела и скользя, словно лыжники, по невидимым склонам. Особенно позабавила и одновременно заинтриговала нас креветка, которую мы застали на куче дро­би, сброшенной нами при погружении. Вытянув ножки кверху, эта креветка с явным наслаждением извивалась, кувыркалась, чесалась — в точности, как молодой пес, катающийся на куче гравия.

Встречали мы и галозавров с их длинными колышащимися хвостами, и галопорфиров с тонкими и гибкими антеннами на спине. Самое плодотворное из всех погружений я совершил 13 сентября в обществе доктора Руиво, опустившись на глубину 2200 метров. Мы видели бротулевых и стомиевых рыб, похожих на угрей, с навеки разинутыми ртами, а также пленитель­ного белого ската с черной полоской на теле — он опустился на дно возле иллюминатора, а когда мы вдоволь налюбовались им, вновь продолжил прерванный путь. Его сопровождали галозавры и еще какие-то рыбы; иногда они даже касались его, но скат не обращал на них ни малейшего внимания. С полным пренебрежением отнеслась к нам небольшая акула в серых пят­нах: расположившись так далеко, что ее едва освещали наши прожекторы, она повернулась к нам спиной, предоставив нам возможность рассматривать самый кончик ее хвоста. Мы виде­ли — к сожалению, лишь издали — и других диковинных рыб, которых нам не удалось ни опознать, ни даже сфотографиро­вать. Не раз мне пришлось пожалеть, что мы не располагаем средствами для приманивания обитателей подводного царства, чтобы привлекать их хотя бы в зону, освещенную прожектора­ми. Попытки подозвать их свистом, ауканьем и другими соблаз­нительными окликами не увенчались успехом.

Как постичь их поведение? Кто объяснит, почему некоторые животные встречают батискаф с таким любопытством, в то вре­мя как другие остаются к нему совершенно равнодушны? Сколько раз я чувствовал себя в батискафе, как рыба в аквари­уме ; так неужели же им не интересно подойти к иллюминатору и поглазеть на меня?