Двадцать метров (СИ)

Эля улыбнулась отражению в окне. Он быстро это понял, хорошо. Значит, сообразительный. В голову постучалась логичная мысль: ему ведь двадцать семь, если не врет. Она вот сидела в Tinder-е с другой страницы на фэйсбуке, той, где год ее рождения стоял на несколько лет раньше, а вместо имени использовалось детское прозвище и обкромсанная фамилия: Эля Иванова. Она сама не понимала, как из Елизаветы – ее настоящего имени – родилась Эля. Мама не помнила, папа тоже, а бабушек с дедушками у нее не было. С фамилией было проще: полное «Иванова-Холодная» бесило ее до глубины души, было слишком тяжеловесным. Рядом с легкомысленным «Эля» оно звучало как топор, врезающийся в переносицу.

И не ставишь смайлики.

Дверь балкона внезапно открылась. Из комнаты ввалился хозяин квартиры, пребывающий в состоянии «вхлам». При взгляде на бессознательное лицо и затуманенные глаза из глубин сознания выплыло имя: то ли Саша, то ли Паша. Подозрительно знакомые имена. Эля мотнула головой: не то. Саша – бывший. Паша – Корф. Безымянный хозяин квартиры предложил «потрахаться». В другое время Эля может быть и согласилась. Мальчик был симпатичный, лишним умом не обремененный, а квартира возле Арбата. Но в руке завибрировал телефон.

*

К концу недели Эля получила адрес его странички на фэйсбуке. Палить перед Корфом профиль в «Вконтакте» не хотелось, ведь там был ее настоящий возраст и имя, а создавать отдельную страницу только для него… Ерундой Эля никогда не страдала.

Они общались в чате почти постоянно. Корф редко писал во время пар, но всегда отвечал впоследствии. Эля выяснила, что он был аспирантом на кафедре истории государства и права. На вопрос, зачем он выбрал такую скучную специальность, Корф пообещал как-нибудь почитать ей вслух законы Хаммурапи. Он не хотел ей говорить, чем занимается в академии, она практически играла в угадайку.

Она сказала, что учится на четвертом курсе. Возраст на странице подходил, а найти в интернете расписание было делом двух минут. Даже одной, если бы она не потратила пятьдесят две секунды на поиск музыки под настроение.

Корф начинал ей нравиться. За заурядной внешностью скрывалось остроумие и незаурядный ум. В конце концов, он сразу понял, что она любила действовать на нервы. Что оказалось совершенно бесполезным с ним. Корф обладал поистине железобетонным терпением.

Между нами снова двадцать метров.

Она часто писала ему посреди пары. Он как-то обмолвился, что его телефон глючит и будильник не срабатывает, если звук выключен. А еще Корф отличался забывчивостью в быту и часто забывал нажать на заветную кнопочку.

Хочешь, попытаюсь угадать, где ты?

Представь, что я Шерлок.

Только сексуальный.

И с грудью.

И рыжий.

И без трубки, не люблю трубки.

Лучше с длииинной такой сигаретой.

Как у леди, знаешь.

Я погуглила, это называется мундштук.

Видишь? Уже детективлю вовсю.

Ты ведь знаешь, у меня занятия.

И нет такого слова – «детективлю».

И Камбербатч вполне себе сексуален. Ты видела его скулы?

Эля не сдержала смешок, он вышел неожиданно громким. Настолько громким, что им заинтересовалась лекторша – суровая женщина в летах, поборница дисциплины и тишины на ее лекциях. Она заставила Элю встать и рассказать всему залу, что ее так насмешило. Эле очень хотелось признаться, что это точно была не ее лекция, но Маша вовремя толкнула ее локтем в ногу. Она же незаметно пододвинула тетрадь с записями, чтобы Эля могла подсмотреть, о чем вообще шла речь. Оказалось, это была лекция по римскому праву. Эля поставила напоминание зайти в магазин. Маша вполне заслуживала новых теней для глаз.

Меня отчитали на глазах всего зала.

Надеюсь, ты доволен.

А меня пристыдили за невыключенный звук.

Ты покраснела как свеколка?

Как вареная креветка.

Надеюсь, от тебя шел пар.

Эля снова улыбнулась, на этот раз без сопровождающих звуков. Да, Корф ей определенно нравился. И не только из-за фамилии, хотя даже мысленно называть его Корфом было очень и очень. Ей хотелось поделиться с кем-нибудь этим внезапным знакомцем, на которого в обычных обстоятельствах она не обратила бы и внимания, да вот только было не с кем.

Школьные подруги отдалились, а потом и вовсе встали на сторону Саши. Объективно Эля их понимала: ее бывший был, что называется, Аполлоном среди простых смертных их класса. Да что там класса. Школы. Умопомрачительно красивый, неглупый, спортивный, очень общительный. Даже слишком, как оказалось. Их пару в школе все превозносили и боготворили, считали идеальной. А на самом деле оказалось, что Саша был обыкновенным чудаком на букву «му». Как только расстояние между ними увеличилось – предатель уехал учиться в Берлин – увеличилась и степень его скотинистости. До Нового года Эля наивно – что было совсем на нее не похоже – верила, что в ней говорит глупая ревность и женская логика. Но нет, инстинкты были как всегда правы.