Двадцать минут на Манхэттене

Возникает очевидный вопрос: а почему бы Трампу и его партнерам просто не построить на этом месте обыкновенный отель? Согласно Джулиусу Шварцу, исполнительному вице-президенту «Бейрок групп» (которая изначально «бронировала» это место на пару с «Сапир Оганизейшн», прежде чем они решили ввести в дело Трампа – и его неповторимый бренд) и управляющему партнеру проекта, «это финансовый механизм», задуманный как защитный барьер против возможного переизбытка гостиниц. «Его можно смоделировать на десять лет. Сейчас гостиниц не хватает. Люди бросаются строить гостиницы, и тарифы неизбежно опускаются. Гостиничные номера всегда в цене, но на цены порядка 1200 долларов за ночь рассчитывать уже не приходится, даже в таких суперэлитных отелях, как этот, поэтому инвестора приходится убеждать в оправданности проекта. И это самое главное – иначе дело не выгорит».

Вероятно, из этого последует, что судебное дело сосредоточится на намерениях Трампа, на исполнимости его «добровольного» согласия ограничивать число дней, которое его жильцы-воротилы смогут проводить в здании. Он что, действительно собирается посылать консьержа, чтобы тот на тридцатую ночь выкинул жильца из его десятимиллионных хором? С другой стороны, очень трудно себе представить, что городской Департамент строительства, на чьи плечи ложится ответственность за исполнение данного решения, располагает ресурсами и желанием мониторить четыре сотни апартаментов изо дня в день, чтобы точно знать, кто там за закрытой дверью. Возможности для жульничества и злоупотреблений открываются практически безграничные, так что единственный настоящий вопрос – действительно ли городские власти верили в исполнимость подобного соглашения, или же просто молча приняли ситуацию, осознавая ее заведомую абсурдность.

Судьба судебного дела неясна, и данный конкретный проект кажется довольно рисковым. Но отчасти тяжба была возбуждена для того, чтобы принудить город закрыть лазейку в кодексе зонирования, сделавшую возведение башни возможным. Цель судебного иска – обезглавить «троянских коней», которые могут появиться в других промышленных зонах по всему Манхэттену, включая обрубки Челси, Виллидж, Трайбеки, Сохо и Гармент-дистрикт («Швейного квартала»). К сожалению, Департамент городского планирования и виду не подает, что кодекс необходимо срочно пересмотреть. Большие дома за большие деньги – вот что у него на повестке дня муниципальной застройки, а стройка примыкает к одному из самых дорогих районов жилищного строительства в городе.[120]

Казус «Трамп Сохо» выходит за рамки того единичного факта, что очередной застройщик нашел очередной способ истолковать кодекс зонирования в свою пользу. Дело в городских представлениях о смешанном использовании и смешении людей. Определенно, возмущение было бы не таким сильным, если бы на этом месте, стоящем пустым, возвели двенадцатиэтажный жилой дом для семей с умеренным доходом или детский сад. Многие из нас по-прежнему имеют идеализированное представление о полнокровной урбанистике, в которой находится место и производству, и другим промышленным видам деятельности, хотя национальная экономика и логика местного рынка недвижимости не поддерживают такой подход. Но категория производства (как и ширящееся сопротивление захлестнувшей город приливной волне роскошных жилых домов и офисов класса А) включает в себя в неявном виде идею рабочего класса и отражает беспокойство по поводу растущей одноцветности города, пусть и глянцевой.

Как и вся страна в целом, Нью-Йорк страдает от нехватки внятной политики в отношении индустрии, и башня «Трамп Сохо», подобно соседнему кварталу, у которого она позаимствовала название, являет собой пример трансформации «обветшалого» индустриального района в нечто, более отвечающее текущим запросам рынка. Эта трансформация воспроизводит, в масштабе города, глобальное явление, род пространственной сегрегации, или зонирования, в континентальном масштабе: индустриальными районами Нью-Йорка стали Китай и Мексика. На местном уровне приходится жертвовать не только контингентом «синих воротничков», но и сущностной идеей того, из чего состоит сам город, идеей, включающей в себя самодостаточность и разнообразие. Одна из вещей, делающих город великим, – созерцание справедливости, чувство «права города», сочетающего доступ к городским местам и городским возможностям. Мы полагаемся на публичное пространство и публичную политику, чтобы установить рамки для этой свободы.