Двадцать минут на Манхэттене

Но при всем при этом я настоящий фанат и Вашингтон-сквер-виллидж, и домов в образующем этот квартал суперблоке, известных как «Серебряные башни», Сильвер Тауэрз, – три превосходных бетонных квартирных дома, которые возвел И. М. Пей, явно вдохновляясь идеями Ле Корбюзье. Они нравятся мне как за собственные формальные достоинства, так и за широкое зеленое пространство, создаваемое ими в плотной ткани Виллидж. Спору нет, путешествие вдоль и западного, и восточного края суперблока может навеять скуку, но зато они предлагают густую тень. Каждое здание Вашингтон-сквер-виллидж «приподнято» в двух местах, пропуская под собой существующие улицы, а дорожное движение ограничено машинами, паркующимися на специальном пространстве перед большой зеленой лужайкой, которую эти дома обрамляют. В частности, пешеходной является улица, продолжающаяся вниз от Юниверсити-плейс, от юго-восточного угла Вашингтон-сквер, идущая между библиотекой Нью-Йоркского университета и старым зданием, в котором нынче размешается бизнес-школа университета. Дальше эта улица проходит в арке под первым из зданий Вашингтон-сквер-виллидж, пересекает зеленое пространство между этим домом и его близнецом, затем – под вторым зданием, далее, за перекрестком, проходит мимо Сильвер Тауэрз и, наконец, пересекая Хаустон-стрит, перетекает в Вустер-стрит, где плотность Сохо и поражает, и стимулирует не только ритмичным чередованием нагромождений и пробелов в городской ткани, но и обилием пешеходов, спокойствием и богатством архитектуры.

Дома Вашингтон-сквер-виллидж и Сильвер Тауэрз – достойные музея образчики двух знаменитых типов квартирных домов современности: дом-башня и дом-пластина. Оба, будучи введенными в чистом виде в городскую ткань, показывают свои сильные и слабые стороны. Сложность с пластиной, гениально разрешенная Ле Корбюзье, – это противоречие между циркуляцией и вентиляцией. Наибольшей эффективности пластина достигает тогда, когда по ней можно двигаться вдоль длинной стороны. Эта длина часто оказывается чрезмерной, что удается исправить – пусть и со снижением экономичности – с помощью регулярных вертикальных «стволов». А наиболее эффективная система циркуляции, то есть организации доступа к помещениям, с точки зрения отношения общей площади здания к потенциально используемой – это двусторонний коридор, из которого двери ведут направо и налево. Это приводит нас к типичной планировке квартирного дома-пластины: комнаты квартир выстроены вдоль единой линии наружных окон, зачастую – со своим собственным внутренним коридором, параллельным общедоступному.

Спроектированный таким образом дом-пластина порождает очень длинный коридор – канонический современный образ отчуждения: бесконечная анфилада идентичных дверей в искусственном свете, всегда жарковато, душновато и странно пахнет. Два лицевых фасада препятствуют появлению сквозняков в квартирах и подразумевают равенство обеих сторон как с точки зрения освещенности, так и панорамы. Чтобы функционировать как полагается, пластины должны стоять отдельно, так что суперблок и пластина – симбионты, один предоставляет необходимое пространство другому. В подобающих обстоятельствах пластина работает прекрасно. Здание ООН (к которому Ле Корбюзье основательно приложил руку) свободно стоит посреди собственного суперблока, и с одной его стороны открывается вид через Ист-Ривер, с другой – панорама Манхэттена. Но, однако, поскольку широкие фасады смотрят на запад и на восток, здание весьма страдает от прямых лучей солнца, особенно летними вечерами. Главное здание Рокфеллер-центра, вертикальная пластина, приближающая по своим пропорциям к башне, сориентирована боками на север и юг, предоставляя посетителям волшебный вид на Аптаун и Даунтаун. Южная сторона – солнечная, но, в отличие от секретариата ООН, окна здесь действительно можно открывать.