Двадцать минут на Манхэттене

Если рассматривать лофты как способ размышлять о городе, самая большая их гибкость кроется не в их конфигурации, а в их использовании. Ключ успеха в переходе от производства к художественной студии и дальше к жилью – легко адаптируемое здание, способное реагировать на радикальные экономические и социальные перемены, а не одни только архитектурные. Подобная гибкость критически важна для идеи «города универсального назначения» – города, в котором такая крайняя мера, как зонирование, окажется излишней. В нашей ситуации нарастающего постиндустриализма необходимость разделять жилые и рабочие места перестает быть довлеющей. Напротив, связь жилья и работы может оказаться чрезвычайно гибкой и избирательной. В частности, это происходит в связи с изменением характера продукции, закатом нашей экономики производства и восходом «настраиваемой» продукции. Еще это побочный продукт революции пространственных отношений, возникшей в результате ошеломительного развития электронных технологий – компьютеров, интернета и прочих инструментов, дающих возможность мгновенно связываться с кем угодно, где угодно, когда угодно. Сопутствующая ей мечта о более открытом обществе, таком, в котором ничья раса, класс или место происхождения не способны больше повлиять на мобильность, также способствует развитию города, в котором что угодно может быть где угодно.

Но идея такого «вездесущего города» встречает и более негативное отношение. Жупел современного урбанизма описывается то как «краевой город», то как «царство урбанистического нигде» (используя удачную фразу Мэла Уэббера из его известного эссе 1964 года, которой он обрисовывал опасно уравновешивающееся соотношение физической и виртуальной составляющей городов) или же как «универсальный город». Идея свободного расположения, «чего угодно где угодно», уже породила самый быстрорастущий компонент американских городов – пригород, существующий в состоянии полной независимости от традиционных центростремительных городов. В наши дни офисы, торговые центры, жилые дома и тематические парки могут возникать в любой точке, в которую ведет хорошее шоссе, оптоволоконный кабель, линия электропередачи и которая может предложить преимущества в вопросах цены. Подобное неиерархическое, но в высшей степени зонированное условие обозначает, что сегодня столько же людей могут ездить поперек этой пригородной (или киберпригородной) текстуры, сколько раньше, при более традиционных центробежно-центростремительных отношениях «пригород – центр», ездили вдоль. Еще эта форма «нового урбанизма» примечательна той чистотой, с которой она помечает рыночные силы в репертуаре «постурбанистических форматов» – офисный парк, скоростное шоссе, закрытое жилое товарищество, торговый центр – на податливой, безграничной территории, растянувшейся, кажется, на весь земной шар.

Подобный урбанизм угрожает более традиционным городам как в силу того, что является альтернативным паттерном застройки, так и тем, что этот паттерн воспроизводится на уже существующей городской ткани. Так, например, современная торговая улица в точности подражает веренице магазинов в любом торговом центре. Мы все чаще и чаще вынуждены «совершать транзакции» в той или иной международной брендовой империи, и всякий раз, проводя кредиткой по считывающему устройству, увязаем все глубже в паутине взаимного соучастия и надзора, отмечающих нашу принадлежность к однонаправленной культуре глобального капитализма. Система нуждается в различиях, чтобы побуждать к потреблению, но все время уменьшает их амплитуду.

В 1994 году на Западном Бродвее открылась маленькая будочка, немного больше телефонной. 1994-й – это год проведения в США чемпионата мира по футболу, и эта скромная точка выполняла роль билетной кассы, а также обменника, места, где туристы и футбольные фаны могли обменять свои франки и дойчемарки на доллары. Будка все еще открыта, и это просто удивительно в свете того, что в наши дни большинству людей проще (и дешевле) получить наличные в одном из тысяч городских банкоматов – и это если они не пользуются кредитками напрямую (а во многих магазинах уже можно расплатиться евро).