Двадцать один год (СИ)

Лили призадумалась. Она восхищалась людьми, способными глубоко сострадать: отец в детстве много читал ей о самоотверженных врачах, об учителях, погибавших со своими учениками. Но в то же время брак по жалости казался ей неприемлемым. Брак, семья – это, конечно, любовь. Лили весьма сомневалась, что жены отца Марлин были счастливы.

Между тем скоро представился случай вспомнить о любви и браке, а заодно о кузине Сириуса Блэка.

Каждое утро совы приносили студентам «Ежедневный Пророк» - газету, освещающую жизнь в волшебном мире. И однажды, уже в середине октября, Эммелина зачитала вслух объявление о свадьбе Андромеды Блэк и Эдварда Тонкса.

- Я и не сомневался, - спокойно улыбнулся Сириус, но что-то в его взгляде насторожило Лили.

К обеду выяснилось, что кто-то срезал все белые розы, любовно выращенные профессором Спраут. Особого скандала поднимать не стали – подумаешь, цветы. Теплицы и прежде страдали от рук влюбленных, у которых нет денег на букет. Но вечером Лили слышала, как Сириус словно бы оправдывался перед Ремусом Люпином:

- Понимаешь, к Андромеде на свадьбу разве что дядя Альфард придет, и подарков ей ждать неоткуда. А ведь она просто чудо, и я чувствовал бы себя свиньей, если бы её не поздравил.

Блэк оправдывается! Что-то новенькое. И не заметила Лили, как в компанию Блэка и Поттера влился третий – тихий, слабый здоровьем, сдержанный и добродушный Люпин. Как он умудрился найти общий язык с двумя бессовестными хулиганами, как они смогли разглядеть в нем, настолько от них отличном – «своего»? Для Лили это оказалось загадкой примерно столь же неразрешимой, как и привязанность Северуса к профессору Фенвику.

Сев, видимо, не разочаровал преподавателя, и Лили после уроков частенько натыкалась на них, сидящих в пустом классе или во дворе. Девочка принципиально не вслушивалась в их разговоры. Ссориться с другом все же не хотелось. Только шутила иногда:

- Вот научит тебя Фенвик разным гадостям, станешь темным магом, и посадят тебя в Азкабан, а я тебе буду передачки носить…

- А будешь ли? – Сев невпопад слабо улыбался.

- Разумеется.

Зато на личное отношение Фенвика к ней Лили однажды нажаловалась вволю. Профессор по-прежнему был с ней холоден и резок, за ответы не хвалил и то и дело бросал замечания. Лили подумала бы, что он просто ненавидит девочек, но он был вполне доброжелателен с Алисой или Мэрион. Она посчитала бы, что у него предубеждение против рыжих, но точно так же, даже хуже, он обращался с блондинкой Пенни-Черри. Ответ Северуса на её жалобы задел, пожалуй, не меньше, чем все замечания Фенвика, вместе взятые.

- Видимо, Брокльхерст и Риверс осмысливают написанное в учебнике. А ты не даешь себе труда вдуматься. Понимаешь, ЗоТИ – предмет практический, как и зелья. Тут одна зубрежка бесполезна: ты не сможешь все запомнить и тем более не сможешь ничего применить.

- Спасибо! То есть я, по-твоему, лентяйка и бездарь?

- Да нет же, нет! Но почему-то тебе легче не взяться за ум, а во всем обвинять Фенвика.

Лили не могла ничего ответить. Северус, может, и прав был по большей части, но очень уж обидно, когда просишь сочувствия, а в ответ получаешь встряску. Она попыталась сглотнуть соленый комочек, а Северус невозмутимо продолжал:

- Может, мне с тобой позаниматься? Ты скажи, что ты не понимаешь, что у тебя не получается…

- Вот ты, значит, как, - Лили отвернулась. – Я-то надеялась, что ты пожалеешь меня… Ругнешь его или отомстишь…

- За что же ему мстить, если он просто преподает, как считает нужным?

- А если бы он считал нужным бить учеников, ты бы тоже сказал, что все нормально?

- Но он же никого не бьет. И конечно, я бы так не говорил. Но он же вообще не такой, он очень умный, знающий…

Лили подавила вздох и заставила себя не хмуриться. «Переубедить невозможно. Нужно запомнить. Просто запомнить».

Вскоре, впрочем, Северусу представился случай реабилитироваться.

Дело было на уроке зельеварения, класс готовил мазь от ожогов. Лили и Северус, как всегда, сидели рядом. Лили, чуткая к опасности, первая ощутила, что происходит нечто неладное, и успела заставить друга пригнуться, когда к нему в котел что-то плюхнулось и тут же взорвалось.

Лили окатило горячей бурой жижей. Девочка почувствовала, как остро жжет шею, щеку и левый локоть: во время работы она, распарившись, засучила рукава. Было так больно, что она, не выдержав, застонала и расплакалась. Профессор Слизнорт подкатился к её парте с невероятной скоростью.

- О, бедное дитя, вам больно? Пойдемте скорей, я приложу примочку.

Уходя, Лили не видела лица Северуса, зато успела заметить вороватый и смущенный вид Джеймса и преувеличенно-высокомерное спокойствие Сириуса. И почти не удивилась, услышав за спиной стук падения и громкий стон.

Джеймс катался по полу, держась за горло. Северус держал его на прицеле палочки, поджав губы, жестоко сузив глаза. Слизнорт застыл в шоке, так что неизвестно, сколько бы это продолжалось, если бы Блэк и Люпин не скрутили Сева и не вырвали палочку у него из рук.