Двадцать третий пассажир

Перекладинку «П» украшали красивые завитушки, «л» элегантно переходило в «а», которое, как и «н», обнаруживало некоторое сходство с чертами человеческого лица.

Буквы были красивыми как на картинке. В отличие от слов, в которые они формировались. И от страшного текста, составленного из этих слов.

«План», — прочитал Тиаго и с первого предложения уже не мог оторвать глаз от строчек, перескакивая с абзаца на абзац. И когда он добрался до ужасного конца и развернул вторую страницу, на которой было указано размещение камер видеонаблюдения «Султана», то сразу понял, что не имеет права ни секунды больше оставаться в этой каюте.

Глава 39

Юлия пошатнулась. Она не позволила себе даже десяти секунд отдыха. Кашляя и задыхаясь от изнеможения, она подтянулась вверх, уцепившись за руку Даниэля. Сейчас ей пришлось ухватиться за раму раздвижной двери, чтобы снова не упасть. Ее спаситель стоял рядом на тот случай, если понадобится снова подхватить ее на руки.

— Где она? — прохрипела Юлия. Она накричалась до хрипоты.

Ее пальцы побелели, так крепко она цеплялась за поручни, ноги дрожали, и она чувствовала, как на коленях набухали гематомы. Она разбила их до крови о борт, от напряжения до крови искусала губы. Только сейчас она почувствовала привкус крови во рту.

— Где. Моя. Дочь!

Она показала на пустую кровать.

— Где? — крикнула она в лицо Даниэлю, однако капитан лишь пожал плечами:

— Мы же прибыли как можно быстрее.

Он показал на загорелого офицера с растрепанными светлыми волосами, стоявшего в проеме двери Лизиной каюты. Правда, при более пристальном взгляде на него казалось, что тем не менее каждая прядь его волос занимала свое, строго определенное место.

— Это Вейт Йеспер, один из офицеров нашей службы безопасности, — представил его Даниэль.

— Я все здесь обыскал, — с важным видом заявил красавчик. Как будто для обыска каюты площадью тринадцать квадратных метров в поисках девушки-подростка требовалась подготовка на уровне агента ФБР.

У Вейта были красивые голубые глаза со стальным отливом, обрамленные светлыми ресницами, которые были более пушистыми, чем волосы на голове Даниэля. Вейт казался по меньшей мере килограммов на десять легче, чем капитан, и тем не менее он выглядел физически значительно крепче его.

— Здесь, в каюте, ее нет, — подтвердил он очевидное.

Дверь в ванную комнату была приоткрыта, межкомнатная дверь все еще была заперта на задвижку, а под кроватью Юлия уже и сама посмотрела.

— Вы не заметили ее в коридоре? — спросила она.

«Возможно, все это только глупая шутка? Может быть, Лиза сбежала, когда услышала, что я хочу войти к ней?»

— Нет. — Даниэль и Вейт синхронно покачали головой.

— И это было бы вряд ли возможно, — заметил Вейт Йеспер и показал на дверь.

Несмотря на охватившую ее панику, Юлия сразу поняла, что имел в виду офицер службы безопасности.

Предохранительная цепочка. Она болталась рядом с дверной рамой. Сорванная. Вырванная с корнем.

Даниэль был вынужден сорвать ее, когда они ворвались в каюту. Поскольку Лиза заперлась на цепочку изнутри! Точно так же как она заперла на задвижку межкомнатную дверь со своей стороны.

— Нет!

Юлия прижала обе ладони ко рту и прикусила пальцы. Она снова повернулась к балкону.

Здесь имелось только две двери, через которые можно было покинуть каюту.

И ни одной из них Лиза не воспользовалась.

Глава 40

Любой человек, входящий в свою квартиру в полной уверенности, что он один дома, перепугается до смерти, если неожиданно услышит из темного угла чей-то голос. Даже в том случае, если этот голос попытается вас успокоить:

— Пожалуйста, не пугайтесь.

Мартин резко повернулся и инстинктивно схватил тяжелую настольную лампу, стоявшую на комоде в прихожей его апартаментов, ожидая, что сейчас на него снова нападут. При этом это оказалась всего лишь Герлинда Добковиц, которая, широко улыбаясь, выплыла из полутьмы. На ней было летнее платье с цветочками, с длинными рукавами и зеленой шелковой шалью, ниспадавшей до спиц колес инвалидной коляски, в которой она сидела.

— Как вы попали сюда? — спросил Мартин, настолько же удивленный, насколько и разозленный.

Он поставил лампу на место. Герлинда приблизилась к нему. Серые шины ее коляски оставили глубокие борозды в ковровом напольном покрытии.

— Она впустила меня.

Герлинда показала себе за спину на черноволосую худенькую женщину с бледным лицом, нерешительно поднявшуюся со стула, на котором сидела в салоне, плотно прижав колени друг к другу.

На ней была старомодная униформа горничной с черной юбкой, белым фартуком и нелепым чепцом, которую носили все уборщицы на «Султане». Казалось, что, в отличие от Герлинды, она чувствовала себя здесь абсолютно лишней. Она стояла в свете дуговой лампы, опустив глаза, и с трудом сглатывала слюну, держась при этом за горло.

Она не делала попытки приблизиться и ничего не говорила. По оценке Мартина, ей было около тридцати лет. У нее были черты лица типичные для выходцев из Индии, и, несмотря на ее естественный смуглый цвет лица, она была необычно бледна.