Двадцать три раны Цезаря

Лица Матвея Ильича он не видел. Слышал только голос. Вопросы он задавал те же самые, но несколько неоднозначно построенные, отвечать на них приходилось, добавляя новые подробности. В минуту передышки Роман подумал, что его оставят здесь на несколько дней, а то и вообще арестуют.

«Гады! Так или иначе, а алмазом они завладеют».

— Матвей Ильич, я хочу хоть на полчаса встретиться с женой и детьми, — сказал он. — Ведь я никуда не денусь.

— А зачем вам куда-то деваться? — слегка шевельнулся в густой тени Матвей Ильич.

— Да и я говорю, незачем. Но только тогда странно, почему меня не отпускают? Я отвечаю уже в сотый раз на одни и те же вопросы. Сколько же можно?

— Подождите в приемной, — сказал Матвей Ильич.

Роман с трудом поднялся и вышел в приемную. Время будто зависло. Он не представлял, который сейчас час. Его опять стало клонить ко сну, но неожиданная боль в левом подреберье в миг привела его в чувства. Он выпрямился и стал прислушиваться к себе. «Может, показалось?» Нет, боль разрасталась. Роман переменил позу, чем сразу привлек к себе внимание Аркадия Леонидовича.

— Вам плохо? — участливо спросил он.

— Да, — несколько резко ответил Уманцев, — я устал. Я хочу спать.

— Подождите, скоро вас отвезут домой.

Боль принялась потихоньку поедать внутренности Романа. Потом она принялась поглощать его сознание, он уже с трудом контролировал свои действия. Уже несколько раз ему хотелось встать и сказать, что ему необходима срочная медицинская помощь. Но боль на несколько секунд оставляла его, и он, точно утопающий, вынырнувший на поверхность воды, старался сконцентрироваться, чтобы разобраться, насколько плохи его дела. Тошнота ползла от желудка к горлу. Роман с трудом загонял ее обратно.

«Все, — подумал он, — жду пятнадцать минут, и если они меня не отпустят, скажу, что проглотил пакет с алмазами…»

Раздался телефонный звонок, Аркадий Леонидович поднял трубку.

— Понял, — произнес он.

— Ну вот, Роман Дмитриевич, сейчас вас отвезут домой, — сказал он, подходя к Уманцеву. — Но вам плохо? Может, нужен врач? — склонился он к Роману.

Уманцев решил, что здесь не то место, где легко сходит обман, поэтому сказал:

— Да, чувствую себя неважно, но все, что мне нужно, это стакан чая и сон.

Аркадий Леонидович вызвал дежурного.

Роман молил, чтобы тот появился как можно быстрее. На его счастье, дежурный не заставил себя ждать. Уманцев последовал за ним. Боль отпускала на миг, чтобы вспыхнуть с новой силой.

На улице было уже совсем темно. Роман сел на заднее сиденье автомобиля, не веря в то, что его повезут домой. В голове все вертелись инструкции, данные ему Аркадием Леонидовичем. Вернее не инструкции, а легенда: он заболел воспалением легких. Купался в водопаде. Его лечили местные врачи, но началось осложнение и потому он был доставлен в Москву. Его определили в госпиталь, где он прошел курс реабилитации. После чего ему разрешили вернуться домой. О том, что произошло в городке, о страшной гибели его коллег говорить было запрещено.

Когда машина остановилась, Роман недоверчиво глянул в окно и увидел подъезд своего дома. Обознаться он не мог, дверь висела на одной верхней петле. Внутри не горела ни одна лампочка.

— У вас есть спички? — обратился он к сопровождавшему его дежурному.

Тот недоуменно посмотрел на него, а потом догадался.

— Пожалуйста, — протянул он коробку.

Роман поблагодарил и вышел из машины. Боль прошла. Он даже чуть подпрыгнул, когда автомобиль выехал со двора, чтобы убедиться, что внутри все в порядке. Подпрыгнул и не ощутил никакого дискомфорта.

«Нормально!» — подбодрил он себя и осторожно заглянул в подъезд. Не хватало, чтобы его стукнул по голове какой-нибудь бандюга, когда он был уже у цели.

* * *

В подъезде пахло сыростью. Роман зажег спичку и стал подниматься на третий этаж. Вплотную подойдя к своей двери, остановился и принялся чиркать спичку за спичкой, боясь нажать не на тот звонок. Они были так близко прикреплены один к другому, что всякий раз кто-то нажимал не на ту кнопку. Уманцев нацелился на свою и послал длинный протяжный звонок. Никто не поспешил ему открыть. Он нажал вновь. Потом приложил ухо к двери, но кроме биения собственного сердца ничего не расслышал. «А вдруг меня обманули? А вдруг это не мой дом? — внезапно пришла ему в голову безумная мысль. От этих можно ожидать всего чего угодно. Привезли неизвестно куда и опять начнут допытываться, как мне удалось выжить. А вообще странно, что меня отпустили, если действительно отпустили. Видно, события в стране разворачиваются. Раньше я бы, как пить дать, отсидел несколько лет за то, что другие погибли, а я нет». Он вздрогнул, услышав шаркающие шаги.

— Кто? — раздался сонно-настороженный голос, который он узнал бы из тысячи.

Роман открыл рот, чтобы произнести самое простое: «Я!», и не смог. Будто ком застрял в горле.

— Да кто там? — раздражалась Ирина. «Сейчас уйдет, — подумал Роман, — решит, что хулиганы», — и он поскребся в дверь, выдавив из себя хрипло-жалобным голосом:

— Ириша, я… это я.

Ирина, по всему видно, остолбенела. А потом спросила:

— Кто?