Двадцать три раны Цезаря

Уманцев отер платком со лба пот и вышел со знакомым на террасу. Он поддерживал, насколько это ему удавалось, непринужденную беседу: отвечал на вопросы, о чем-то спрашивал, смеялся, когда было нужно. Но в голове творилось невообразимое. Он не знал с чего начать, чтобы разобраться в странной и очень неприятной ситуации. Начал с того, что обругал Марину: «Вот же дура! Приволокла! Познакомься! И какого черта?! Перстень такой же! Дура!..»

Оставив приятеля в обществе какой-то дамы, Уманцев пошел в курительную комнату. Сел в кресло, вынул трубку и задумался:

«Что же теперь делать? Ведь он не отстанет. А собственно, что я беспокоюсь? Свалю все на Варичева. Мол, взял его перстень на память. А откуда он у него появился, понятия не имею. И больше слова не прибавлю». Роман закурил трубку и почувствовал, как отлегло от сердца.

— Простите, — раздался голос.

Уманцев повернул голову. Перед ним стоял Александр.

— Да? — слегка приподнял он брови. — Вы о чем-то хотели спросить?

— Сначала я вам должен объяснить причину моей настойчивости. Дело в том, что в 1989 году мой дядя… — Роману не хотелось слышать это имя, но оно прозвучало, — Алексей Вязигин, — лицо Уманцева побелело, а взгляд замер, — погиб в Анголе при странных обстоятельствах.

— Сочувствую.

— Вы сказали, что вашего друга звали Андрей Варичев. Вы с ним познакомились в Анголе?

— Нет. Я знаю его с институтской скамьи.

— А!.. — разочарованно протянул Ильин-Вязигин. — А я отчего-то подумал, что, может быть, это был Алексей, просто назвался другим именем.

— Нет, мы с Андреем были давними друзьями. Андрея убили наемники УНИТА. Я взял перстень на память о друге.

— Можно мне посмотреть его?

— Пожалуйста, — с трудом снимая перстень-печатку с мизинца, проговорил Уманцев.

Александр взял перстень и подошел к лампе. Долго и внимательно рассматривал его.

— Странно, но я уверен, что этот перстень принадлежал моему дяде. У меня, вот взгляните, — он в свою очередь снял печатку и протянул Уманцеву, — оригинал, выполненный из золота, а у вас — копия из серебра. Всякий раз отправляясь в Анголу, Алексей рисковал жизнью и боялся, что перстень, если его убьют, попадет в чужие руки. А он — наша реликвия. Поэтому Алексей заказал копию. Как вы думаете, каким образом перстень Алексея мог попасть к вашему другу? — спросил он, глядя на Романа во все глаза.

Роман подозвал официанта, взял с подноса бокал бренди и задумался.

— Не знаю, — протянул после паузы. — Я приехал в Анголу на несколько месяцев позже Андрея, и эта печатка уже была у него.

— Странно… очень странно, — с растерянным видом повторял Ильин-Вязигин.

— Может быть, перстень ему подарила его подруга… — Александр насторожился, — из местных. Как же ее звали?.. Кармен?.. Эльвира?.. Нет, не вспомню. Она была очень славной девушкой. Единственно, что я могу предположить, это то, что одно время с ней встречался ваш дядя Алексей, а потом мой друг Андрей. Алексей оставил ей на память перстень, а она подарила его Андрею, — выдал свою наспех придуманную версию Уманцев.

— Нет, — с разочарованием заметил Александр, — Алексей никогда бы не отдал свой перстень.

— Ну вы же сами говорите, что это копия, — постучал Роман пальцем по перстню. — Значит, особой ценности не представляет.

— В этом вы правы, но Алексей Вязигин никогда бы не отдал перстень со своим вензелем какой-то женщине.

— Тогда я теряюсь в догадках. Впрочем, это было так давно, что правды мы уже не узнаем, — Роман приподнял бокал и выпил. Александр в ответ тоже приподнял бокал.

— Понимаете, — вновь после непродолжительного молчания начал Александр, — Алексей погиб… пропал при очень странных обстоятельствах. — Надежда Уманцева, что Ильин-Вязигин оставит его в покое, рухнула. — Если вы не против, я вам расскажу буквально в двух словах. Быть может, это натолкнет вас на какое-нибудь воспоминание, которому вы не придали значения.

— Да, я с удовольствием выслушаю, — натянуто вежливым тоном отозвался Роман.