Двадцать тысяч лье под водой

— Не могу вам ответить, Нед, потому что сам не знаю. Послушайте меня, не думайте завладеть «Наутилусом» или убежать с него. Это судно устроено с таким искусством, с таким умом… Я очень рад, что видел это чудо современной техники. Многие бы согласились быть на нашем месте, чтобы только увидеть все здешние чудеса. Так что вы лучше успокойтесь, Нед, и давайте вместе наблюдать за всем, что происходит. Смотрите…

— Смотреть! — вскрикнул Нед Ленд. — Да ничего не видно и ничего не увидишь сквозь эту железную темницу! Мы идем или плывем, как слепые…

Нед еще не закончил, когда вдруг стало так темно, словно на нас кто-то внезапно набросил черное покрывало. Свет на потолке погас так быстро, что я почувствовал резь в глазах, как если бы из глубокой темноты вдруг вышел на яркий свет.

Мы онемели, не двигались и не знали, какого еще сюрприза ожидать. Послышалось что-то вроде шелеста, и нам показалось, что задвигались борта «Наутилуса».

— Нам конец! — сказал Нед Ленд.

— Отряд гидромедуз! — проговорил Консейль.

Мгновенно в салоне опять стало светло. Свет проникал в него снаружи с обеих сторон через огромные продолговатые иллюминаторы. Водные глубины были ярко освещены. Я, признаюсь, дрогнул при мысли, что хрустальные стенки, отделяющие нас от моря, могут разбиться, но массивная медная рама давала им достаточный запас прочности.

Вода просматривалась на расстояние мили вокруг «Наутилуса». Что это было за зрелище! Какое перо может его описать! Кому удалось бы нарисовать эту игру света в прозрачной океанской воде!

Мы знаем прозрачность морской воды. Она превосходит своей чистотой даже горные ручьи. Минеральные и органические вещества, которые она в себе содержит, увеличивают ее прозрачность. В некоторых частях океана, у Антильских островов, например, под ста сорока пятью метрами воды можно видеть песчаное дно с удивительной ясностью, а солнечные лучи просвечивают там на глубине триста метров. Но в жидкой среде, сквозь которую проходил «Наутилус», электрический свет проникал даже в самую глубь волн.

Если допустить гипотезу Эремберга, который верил в фосфоресцирующее свечение подводных глубин, то, конечно, природа приберегла для их обитателей одно из чудесных зрелищ. Я мог теперь судить о его необычайной, зачаровывающей прелести, не передаваемой никакими словами. С каждой стороны у нас было окно, открытое в ужасную неизведанную бездну океана. Темнота в салоне увеличивала яркость наружного света, и казалось, что прозрачный хрусталь был стеклом какого-то огромного аквариума. Создавалось впечатление, что «Наутилус» стоит на месте. Иногда, впрочем, полосы воды, разделяемые его килем, проносились перед нашими глазами.

Пораженные открывшимся зрелищем, мы молча стояли, облокотясь на подоконники и прильнув к иллюминаторам.

Вдруг Консейль сказал:

— Вы хотели видеть, друг Нед, ну вот вы и видите!

— Удивительно! — отвечал канадец, забыв и свой гнев, и все свои планы побега, любуясь чудесным зрелищем. — Надо было сюда попасть, чтобы только поглядеть на такое диво, ей-богу надо.

— А! — воскликнул я. — Теперь я понимаю жизнь этого человека! Он создал себе отдельный мир, который раскрыл для него самые удивительные чудеса!

— Но рыбы? — заметил канадец. — Я не вижу рыб. Где рыбы?

— Что вам за дело до рыб, друг Нед, — отвечал Консейль, — ведь вы их не знаете!

— Я не знаю? — вскрикнул Нед Ленд. — Я?

По этому предмету завязался между двумя приятелями спор, потому что оба они знали рыб, но с совершенно разных сторон.

Всем известно, что рыбы составляют четвертый класс позвоночных. Их определили как «позвоночные с двойным кровообращением и холодной кровью, дышащие жабрами и живущие в воде». Они разделяются на два разряда: на костных, у которых позвоночный скелет состоит из костных позвонков, и на хрящевых, у которых позвоночный скелет состоит из хрящевых позвонков. Канадец знал, может быть, эту классификацию, но Консейль знал об этом гораздо больше, и теперь, соединенный узами дружбы с Недом, он не мог допустить, чтобы друг был менее его образован, поэтому тотчас начал проповедовать:

— Нед! Вы очень искусный рыболов! Вы на своем веку переловили довольное число этих животных! Но я побьюсь об заклад, что вы не знаете, как их разделяют!

— Как их разделяют? — повторил Ленд. — Что ж тут знать?

Разделяют на съедобных и несъедобных, вот и все!

— Так разделяют их обжоры! — отвечал Консейль. — Скажите мне, вы знаете, какая разница между костными и хрящевыми рыбами?

— Чего ж тут не знать — не диковина!

— А знаете, как подразделяются эти два больших класса?

— Ну, про это не случалось слышать.

— Не случалось? Так вот теперь слушайте и запоминайте! Костные рыбы подразделяются на шесть отрядов. Первый — колючеперые, у которых верхние челюсти подвижные, а жабры гребенчатые. Первый отряд включает пятнадцать семейств, то есть три четверти известных рыб. Представитель — окунь.

— Вкусен мошенник! — заметил Нед Ленд.