Двадцать тысяч лье под водой

образовавшейся в ледовом поле широкой трещине. В эти дни на море бушевали шквалы. Густой туман ложился на льды, и с одного конца палубы не видно было другого. Ветер резко менял направление. Снег, выпавший за ночь, одевал палубу ледяным покровом, который приходилось сбивать киркой. Вообще, как только температура воздуха опускалась до пяти градусов ниже нуля, все наружные части "Наутилуса" покрывались льдом. Парусное судно не могло бы маневрировать в таких условиях, потому что все блоки и тали обледенели бы. Только судно с электрическим двигателем, которое обходится без парусов и каменного угля, могло пуститься в плавание под такими широтами. Барометр стоял очень низко. Показания компаса не внушали никакого доверия. Обезумевшая стрелка компаса растерянно металась, давая противоречивые указания по мере приближения к магнитному южному полюсу, который не совпадает с географическим полюсом Южного полушария. В самом деле, по Ганстену, южный магнитный полюс находится под 70o широты и 130o долготы, а по наблюдениям Дюпере - под 135o долготы и 70o30' широты. Приходилось вести контрольные наблюдения, перенося компасы в различные части судна, и брать средние показания. Но часто мы были вынуждены определять пройденный путь на основании показаний лага, далеко не точных, потому что в извилистых трещинах льдов судно постоянно меняло курс. Наконец, 18 марта, после множества напрасных попыток пробить себе дорогу, "Наутилус" был окончательно затерт во льдах. Это были уже не торосы, не дрейфующие льды, не ледяные поля, а неколебимый сплошной барьер из ледяных гор.

"An iceberg!" said the Canadian to me.

- Сплошные льды, - сказал канадец.

I knew that to Ned Land, as well as to all other navigators who had preceded us, this was an inevitable obstacle. The sun appearing for an instant at noon, Captain Nemo took an observation as near as possible, which gave our situation at 51° 30' long. and 67° 39' of S. lat. We had advanced one degree more in this Antarctic region. Of the liquid surface of the sea there was no longer a glimpse. Under the spur of the Nautilus lay stretched a vast plain, entangled with confused blocks. Here and there sharp points and slender needles rising to a height of 200 feet; further on a steep shore, hewn as it were with an axe and clothed with greyish tints; huge mirrors, reflecting a few rays of sunshine, half drowned in the fog. And over this desolate face of nature a stern silence reigned, scarcely broken by the flapping of the wings of petrels and puffins. Everything was frozen-even the noise. The Nautilus was then obliged to stop in its adventurous course amid these fields of ice. In spite of our efforts, in spite of the powerful means employed to break up the ice, the Nautilus remained immovable. Generally, when we can proceed no further, we have return still open to us; but here return was as impossible as advance, for every pass had closed behind us; and for the few moments when we were stationary, we were likely to be entirely blocked, which did indeed happen about two o'clock in the afternoon, the fresh ice forming around its sides with astonishing rapidity. I was obliged to admit that Captain Nemo was more than imprudent. I was on the platform at that moment. The Captain had been observing our situation for some time past, when he said to me: