Двадцать тысяч лье под водой

"Yes; but what is to be done?"	- Да, но как быть? - ответил я.
"Ah! if my Nautilus were strong enough to bear this pressure without being crushed!"	- Ах, если бы мой "Наутилус" был так крепок, чтобы выдержать это давление и остаться целым!
"Well?" I asked, not catching the Captain's idea.	- Что же тогда? - спросил я, не уловив мысли капитана.
"Do you not understand," he replied, "that this congelation of water will help us? Do you not see that by its solidification, it would burst through this field of ice that imprisons us, as, when it freezes, it bursts the hardest stones? Do you not perceive that it would be an agent of safety instead of destruction?"	- Разве вы не понимаете, что тогда бы оледенение воды нам только помогло? Разве вы не видите, что само превращение этой воды в лед разорвало бы ледяные поля, которые нас окружают, так же как оно рвет самые твердые породы камней? Разве вам непонятно, что оно станет средством нашего спасения, а не средством нашего уничтожения?
"Yes, Captain, perhaps. But, whatever resistance to crushing the Nautilus possesses, it could not support this terrible pressure, and would be flattened like an iron plate."	- Возможно, капитан. Но как бы ни была велика сила сопротивления "Наутилуса", он не выдержит такого чудовищного давления и расплющится в лист железа.
"I know it, sir. Therefore we must not reckon on the aid of nature, but on our own exertions. We must stop this solidification. Not only will the side walls be pressed together; but there is not ten feet of water before or behind the Nautilus. The congelation gains on us on all sides."	- Знаю. Следовательно, мы должны надеяться не ка помощь природы, а на нас самих. Надо воспрепятствовать замерзанию воды. Надо задержать этот процесс. Сближаются не только боковые стены, но спереди и сзади "Наутилуса" осталось не больше десяти футов воды. Оледенение захватывает нас со всех сторон.
"How long will the air in the reservoirs last for us to breathe on board?"	- Сколько времени резервуары "Наутилуса" дадут возможность дышать здесь внутри?
The Captain looked in my face. "After to-morrow they will be empty!"	Капитан взглянул прямо мне в лицо и сказал: - Послезавтра резервуары будут пусты.
A cold sweat came over me. However, ought I to have been astonished at the answer? On March 22, the Nautilus was in the open polar seas. We were at 26°. For five days we had lived on the reserve on board. And what was left of the respirable air must be kept for the workers. Even now, as I write, my recollection is still so vivid that an involuntary terror seizes me and my lungs seem to be without air. Meanwhile, Captain Nemo reflected silently, and evidently an idea had struck him; but he seemed to reject it. At last, these words escaped his lips:	По всему телу у меня выступил холодный пот. А вместе с тем разве должен был удивить меня такой ответ? 22 марта "Наутилус" окунулся в свободные воды полюса. Сейчас у нас 26 марта. В течение пяти суток мы жили за счет запаса воздуха в резервуарах "Наутилуса". Тот запас годного воздуха, который еще остался, необходимо было сохранить для работников. Все эти обстоятельства запечатлелись во мне так ярко, что в ту минуту, как я записываю их, невольный ужас охватывает мою душу, и мне все кажется, что моим легким не хватает воздуха. А между тем капитан Немо что-то обдумывал, молча и не двигаясь с места. Судя по выражению его лица, какая-то мысль мелькнула в его уме. Но, видимо, он ее отверг. Покачав головой, он сам себе ответил отрицательно. Наконец, одно слово вырвалось из его уст.
"Boiling water!" he muttered.	- Кипяток! - прошептал Немо.
"Boiling water?" I cried.	- Кипяток? - воскликнул я.