Двадцать тысяч лье под водой

	встречающийся у берегов североамериканского материка, чей народ так мало ценит и ордена и ленты. Скажу еще об одном явлении в Гольфстриме, а именно о фосфорическом свете воды, соперничавшем, особенно во время частых гроз, со светом нашего прожектора. Восьмого мая мы находились еще на траверсе мыса Гаттераса, на широте Северной Каролины. Здесь ширина Гольфстрима достигала семидесяти пяти миль, а глубина - двухсот десяти метров. "Наутилус" плыл куда глаза глядят. На корабле не существовало никакой охраны. Надо сознаться, что бегство при таких обстоятельствах могло удаться. Населенные берега являлись очень удобным убежищем. Море все время бороздили пароходы, обслуживавшие рейсы между Нью-Йорком или Бостоном и Мексиканским заливом, днем и ночью между различными точками американского берега сновали шхуны каботажного плавания. Была надежда, что они нас подберут. Все это было благоприятным обстоятельством, несмотря на тридцать миль, отделявших "Наутилус" от берегов Соединенных Штатов. Но другое обстоятельство, очень досадное, совершенно исключало планы канадца. Погода стояла очень плохая. Мы приближались к берегам, где бури очень часты, к родине циклонов и смерчей, рождаемых самим Гольфстримом. Пускаться на утлой лодке в разгулявшееся море значило идти на верную гибель. Сам Нед Ленд соглашался с этим. Он грыз удила, чувствуя жестокую тоску по родине, а единственным лекарством было бегство.
"Master," he said that day to me, "this must come to an end. I must make a clean breast of it. This Nemo is leaving land and going up to the north. But I declare to you that I have had enough of the South Pole, and I will not follow him to the North."	- Г осподин профессор, - сказал он в тот же день, -пора кончать с этим делом. Я хочу действовать в открытую. Ваш Немо уходит от земли и взял курс на север. Заявляю вам, что с меня хватит Южного полюса и к Северному я с ним не пойду.
"What is to be done, Ned, since flight is impracticable just now?"	- Как быть, Нед, раз бегство сейчас неосуществимо?
"We must speak to the Captain," said he; "you said nothing when we were in your native seas. I will speak, now we are in mine. When I think that before long the Nautilus will be by Nova Scotia, and that there near New foundland is a large bay, and into that bay the St. Lawrence empties itself, and that the St. Lawrence is my river, the river by Quebec, my native town-when I think of this, I feel furious, it makes my hair stand on end. Sir, I would rather throw myself into the sea! I will not stay here! I am stifled!"	- Я стою на своем, надо поговорить с капитаном. Вы не захотели с ним говорить, когда мы были в водах вашей родины. Теперь мы в водах моей родины. У меня одна дума - через несколько дней "Наутилус" поровняется с Новой Шотландией, где около Ньюфаундленда есть большая бухта, а в эту бухту впадает река Святого Лаврентия, а река Святого Лаврентия - это моя река, на ней - родной мой город Квебек, и вот стоит мне подумать об этом, как вся кровь приливает у меня к лицу, а волосы шевелятся на голове. Знаете, господин профессор, я уж лучше брошусь в море! А здесь я не останусь! Тут я задохнусь.