Двадцать тысяч лье под водой

I remained thus until six in the morning, without Captain Nemo noticing me. The ship stood about a mile and a half from us, and with the first dawn of day the firing began afresh. The moment could not be far off when, the Nautilus attacking its adversary, my companions and myself should for ever leave this man. I was preparing to go down to remind them, when the second mounted the platform, accompanied by several sailors. Captain Nemo either did not or would not see them. Some steps were taken which might be called the signal for action. They were very simple. The iron balustrade around the platform was lowered, and the lantern and pilot cages were pushed within the shell until they were flush with the deck. The long surface of the steel cigar no longer offered a single point to check its manoeuvres. I returned to the saloon. The Nautilus still floated; some streaks of light were filtering through the liquid beds. With the undulations of the waves the windows were brightened by the red streaks of the rising sun, and this dreadful day of the 2nd of June had dawned.	Я пробыл на палубе до шести часов утра, но капитан Немо делал вид, что меня не замечает. Корабль шел в полутора милях от нас и при первых проблесках зари открыл обстрел. Наступало время, когда "Наутилус" нападет на своего противника, а я и мои товарищи навсегда расстанемся с этим человеком, которого я лично не решаюсь осуждать. Я собирался сойти вниз, чтобы предупредить моих товарищей, а в это время на палубу взошел помощник капитана. Его сопровождали несколько моряков. Капитан Немо не видел или не хотел их видеть. Но они сами приняли необходимые меры, которые можно было бы назвать "изготовкой к бою". Их меры были очень просты. Балюстраду из железных прутьев вокруг палубы опустили вниз. Кабина с прожектором и рубка рулевого тоже вошла в корпус "Наутилуса" заподлицо. Теперь на поверхности длинной стальной сигары не осталось ни одной выпуклости, которая могла бы помешать ее маневру. Я вернулся в салон. "Наутилус" продолжал держаться на поверхности. Проблески наступавшего дня проникли и в верхний слой воды. При определенных колебаниях волн стекла окон оживлялись красноватым отсветом восходящего солнца. Наступал ужасный день 2 июня.
At five o'clock, the log showed that the speed of the Nautilus was slackening, and I knew that it was allowing them to draw nearer. Besides, the reports were heard more distinctly, and the projectiles, labouring through the ambient water, were extinguished with a strange hissing noise.	В пять часов лаг показал, что "Наутилус" убавил скорость. Я понял, что он подпускал к себе противника. Выстрелы слышались гораздо отчетливее. Снаряды падали вокруг "Наутилуса" и с особым шипеньем врезались в воду.
"My friends," said I, "the moment is come. One grasp of the hand, and may God protect us!"	- Друзья, - сказал я, - подадим друг другу руки, и да хранит нас бог!
Ned Land was resolute, Conseil calm, myself so nervous that I knew not how to contain myself. We all passed into the library; but the moment I pushed the door opening on to the central staircase, I heard the upper panel close sharply. The Canadian rushed on to the stairs, but I stopped him. A well-known hissing noise told me that the water was running into the reservoirs, and in a few minutes the Nautilus was some yards beneath the surface of the waves. I understood the manoeuvre. It was too late to act. The Nautilus did not wish to strike at the impenetrable cuirass, but below the water-line, where the metallic covering no longer protected it.	Нед Ленд был решителен, Консель спокоен, я нервничал и еле сдерживал себя. Мы перешли в библиотеку. Но, отворяя дверь, выходившую к центральному трапу, я услыхал, как крышка люка резко опустилась. Канадец кинулся к ступенькам, но я остановил его. Хорошо знакомое шипенье дало нам знать, что вода стала поступать в резервуары. Через несколько минут "Наутилус" опустился на несколько метров ниже поверхности воды. Я понял его маневр. Теперь нам было поздно действовать. "Наутилус" оставил мысль нанести удар двухпалубному кораблю в его непроницаемую броню, а собирался это сделать ниже ватерлинии - там, где его обшивка не защищена металлической броней.