Двадцать тысяч лье под водой (без указания переводчика)

— О да, я его люблю! Море — это все. Оно покрывает семь десятых всего земного шара. Его дыхание чисто и здорово. Это необъятный простор, где человек никогда не бывает одиноким, так как чувствует вокруг себя трепетание жизни. Море — это проявление сверхъестественного, чудесного существования, все в нем — движение и любовь, оно — бесконечная жизнь, как выразился один из ваших поэтов. Да и в действительности, господин профессор, природа проявляется в трех царствах — минеральном, растительном и животном. Последнее имеет широкое представительство в четырех группах зоофитов, в трех классах членистоногих, в пяти классах мягкотелых, в трех классах позвоночных, в млекопитающих, в гадах, в неисчислимых легионах рыб, в бесконечной цепи животных, которая насчитывает более тринадцати тысяч видов, и из них только десятая часть принадлежит пресным водам. Море — обширный резервуар природы. Земной шар, если можно так выразиться, начался морем и, быть может, им и окончится! Здесь высшее спокойствие. Море не может принадлежать деспотам. На его поверхности они еще могут практиковать свои беззаконные права: сражаться, пожирать друг друга и производить все земные ужасы, но на тридцать футов ниже поверхности воды их власть прекращается, их влияние исчезает. О, милостивый государь, живите, живите в глубинах морей! Только там полная независимость! Там я не знаю над собой власти! Там я совершенно свободен!

Капитан Немо внезапно умолк, несмотря на энтузиазм, который его пожирал. Может быть, он почувствовал, что слишком отдался увлечению, — он, обычно сдержанный, спокойный? Может, он слишком высказался! В течение нескольких минут он быстро ходил по комнате. Затем нервы его успокоились, лицо приняло обычное холодное выражение, и он обратился ко мне.

— А сейчас, господин профессор, — сказал он, — если вы желаете осмотреть «Наутилус», я к вашим услугам.

Глава XI «НАУТИЛУС»

Капитан Немо встал. Я последовал за ним. Двойная дверь, находившаяся в задней стене, растворилась, и я вошел в комнату такой же величины, как и только что нами покинутая.

Это была библиотека. Высокие шкафы черного палисандрового дерева, инкрустированного медью, поддерживали на своих широких полках множество книг в одинаковых переплетах. Шкафы следовали вдоль комнаты, между ними находились диваны, обитые каштанового цвета кожей и имевшие самые удобные изгибы. Легкие подвижные пюпитры, приближаемые или отдаляемые по желанию, служили подставкой для книг во время чтения. Посредине библиотеки помещался большой стол, заваленный брошюрами, среди которых попадались и журналы, но старых годов. Четыре матовых плоских полушария, расположенные в потолке, расточали электрический свет, который наполнял всю внутренность комнаты и мягко освещал все это гармоничное убранство помещения. Я с восторгом осматривал этот зал, столь искусно убранный, и не мог оторвать глаз.

— Капитан Немо, — обратился я к хозяину, расположившемуся на диване, — вот библиотека, которая оказала бы честь многим дворцам континента, и я действительно прихожу в восхищение при мысли, что она следует за нами в глубину морей.

— И где вы найдете, господин профессор, большую тишину и большее спокойствие? — сказал капитан Немо. — Ваш кабинет в музее предоставляет ли вам такое спокойствие?

— Нет, капитан, и к тому же я должен заметить, что он значительно беднее по сравнению с вашим. В вашем распоряжении по меньшей мере шесть-семь тысяч томов.

— Двенадцать тысяч, господин Аронакс; и это единственные узы, связывающие меня с землей. Но мир человеческий перестал для меня существовать с того дня, когда мой «Наутилус» в первый раз погрузился в глубину вод. В этот день я приобрел последние мои книги, брошюры, журналы, и я хочу верить, что с этого времени человечество перестало думать и писать. Все эти книги находятся в вашем распоряжении, господин профессор, и вы можете ими свободно пользоваться.