Двадцатое июля

«…В то время гениальное достижение вашей дипломатии, мой фюрер, выразилось в том, что вы путем умного маневрирования умело использовали противоречия внутри противостоящей нам враждебной коалиции (Геббельс имел в виду противоречия между коммунистами и социал-демократами). И благодаря вам 30 января 1933 года мы пришли, правда, к ограниченной, но победе. Именно она, эта победа, явилась предпосылкой для полного завоевания власти. В те дни мы использовали противоречия между нашими врагами и пытались извлечь свои выгоды. Но мы не ждали, когда противники пойдут на нас, а сами наступали на них. Сегодня, как мне кажется, мы слишком долго позволяем наступать на нас. Благодаря военным успехам западные держа-вы стали чувствовать себя более уверенно по отношению к Сталину. Однако сам Сталин, со своей стороны, ищет возможности создать на юго-востоке «свершившиеся» факты, так как он точно знает, что при своем продвижении он как раз в данном пункте натолкнется на англо-американские, точнее, английские интересы, что может, при известных обстоятельствах, привести его к тяжелому и непоправимому конфликту с западными государствами. Такое развитие событий является для нас весьма обнадеживающим, и задачей нашей дипломатии и всей внешней политики должно быть стремление использовать этот случай, пустив в ход всю нашу хитрость. Мы ведем войну на два фронта, причем в самой острой ее форме. В нашей истории мы никогда не выигрывали войны на два фронта; так же и сегодня, учитывая численное соотношение сил, нам не удастся ее выиграть в военном отношении. Но мы в состоянии выиграть ее тактически.

Если бы в 1932 году наши враги объединились, они смогли бы подавить нас точно так же, как и наши теперешние противники могут это сделать сейчас, при тех же самых предпосылках. Но судьба распорядилась так, что для нас остается удобный выход из дилеммы этой войны. Я думаю, судьба ждет от нас также, что мы вступим на данный путь. Я не хочу, чтобы меня заподозрили в желании говорить языком авантюристской военной политики. Это не авантюра, когда мы зондируем почву с той или с другой стороны, с гжелью здесь или там отсрочить конфликт, чтобы нанести поражение в другом месте. Попытка действовать одновременно в двух направлениях малоперспективна. Мы не в состоянии заключить мир с обеими сторонами одновременно. В то же время мы не в состоянии вести войну на два фронта.

Встает вопрос: склонна ли вообще одна из сторон вступить с нами в переговоры, и если да, то какая? Лично я возлагаю мало надежд в настоящее время на западную сторону, хотя…»