Двадцатое июля

Стук в дверь оборвал чтение письма.

Помощник вытянулся в струну перед строгим начальством.

— Простите, с вами просит встречи доктор Шпеер. Он настаивает на срочности беседы.

Геббельс спрятал письмо в ящик стола, запер его на ключ и только после этого дал указание впустить министра промышленности.

* * *

Рядовой внутренней службы Фильберт остановил мужчину, покинувшего возле проходных ворот легковую машину и уверенным шагом направившегося в расположение части, привычным окриком:

— Стоять! Посторонним вход воспрещен!

Гражданское лицо вынуло из внутреннего кармана костюма удостоверение:

— Служба безопасности. Четвертое управление. Штандартенфюрер Литценберг.

Рядовой Фильберт вскинул руку в приветствии:

— Хайль Гитлер! — Левой рукой солдат схватил трубку телефонного аппарата. — Как доложить о вас господину штурмбаннфюреру?

— Передайте, что мне нужно встретиться с ним по поводу одного из его подчиненных.

Через двадцать минут Литценберг сидел в кабинете Скорцени.

— Кальтенбруннер очень высокого мнения о вашей работе, проделанной за последние сутки. — Гестаповец потягивал кофе из маленькой чашечки. — Это он сам, лично, говорил при мне.

— Мы выполняли свой долг. И всего лишь. — Скорцени было приятно слышать неотретушированную лесть. — Так что вас привело к нам? Кто из моих барсов снова набедокурил в столице? Надеюсь, хотя бы центральная часть Берлина осталась в целости и сохранности?

Литценберг решил поддержать шутку:

— Только салон Китти.

Скорцени расхохотался. Салон Китти, получивший свое название по имени его содержательницы, Китти Шмидт, создал покойный Гейдрих, и сие заведение являлось борделем высшего класса. О доме на Гизебрехтпгграссе, 11 знало все руководство С С, потому что по его прямому указанию техники буквально нашпиговали все стены здания звуко- и фотоаппаратурой. За разговорами и телодвижениями посетителей салона, высокопоставленных политических и государственных деятелей разных держав, постоянно наблюдали три высококвалифицированных специалиста из СД.

Значит, мои орлы провели время весело. — Скорцени оборвал смех: — А если серьезно, что случилось?

Гестаповец тоже вернулся к серьезному тону.

— Мне поручено забрать у вас русского солдата.

Глаза Скорцени превратились в щелочки:

— Могу я узнать причину?

— Безусловно. Согласно донесению, поступившему к нам вчера вечером, в ночь с 20 на 21 июля им был убит офицер СС.

— Да, капитан Шталь. Мне это известно. Но в данном случае мы имеем факт самозащиты, а не убийства. Русский рядовой Курков вмешался, когда капитан Шталь пытался спрятать от ареста своего родного брата, подозреваемого в причастности к заговору.

— Значит, вы провели внутреннее расследование? — Белесые глаза Литценберга ничего не выражали.

— Нет. Не видел необходимости. Факт измены Шталя был налицо.

— Вам — может быть, да. — Голос гестаповца был столь же бесцветным, как и его глаза. — Но нашему ведомству нужны подробности. Можно позвонить от вас?

Скорцени жестом дал согласие.

— Господин группенфюрер, как вы и предполагали, необходимо ваше вмешательство.

Скорцени позвали к аппарату через минуту. Взяв переданную ему трубку, любимец Гитлера услышал знакомый голос Мюллера:

— Отто, никто не собирается арестовывать вашего парня. Но вы же знаете нашу бюрократию. Запрос есть, на него нужно реагировать.

— Господин группенфюрер, русский проявил себя с очень хорошей стороны. Благодаря его храбрости мы остановили танки в районе метро «Ноллендорфплац».

— Вот и замечательно. Включите его в список подлежащих награждению. И не беспокойтесь: к вечерней поверке он будет в казарме. Обещаю. И еще, Отто, если не трудно, передайте с Литценбергом его дело. Лично для меня. Для удовлетворения банального любопытства.

— Не вижу препятствий, — отозвался Скорцени, бросил трубку на аппарат и принялся отдавать необходимые распоряжения.

Спустя несколько минут после того как следователь покинул кабинет первого диверсанта рейха, двери вновь растворились, и в помещение заглянула встревоженная физиономия гаупштурмфюрера Хеллмера:

— У нас неприятности, босс? Мне только что доложили, что нам нанес визит человек Мюллера.

— Пока все в порядке. — Скорцени, стоя у подоконника, внимательно наблюдал в окно за гестаповцем, легкой упругой походкой пересекавшим в тот момент плац. — Хеллмер, Мюллеру зачем-то понадобился наш русский. Официальная версия — гибель Шталя.

Помощник пожал плечами:

— Это их обязанность.

— Может быть, может быть… — Скорцени задумчиво скрестил руки на груди. — Но как они узнали о событиях прошедшей ночи? Кто мог сообщить им о Штале?

— Кто угодно.

— Так быстро?

Хеллмер тоже посмотрел в окно.

— Нет ничего странного в том, что кто-то сообщил в гестапо о происшедшем. Странно то, почему они сейчас, когда у них дел по горло с заговорщиками, вдруг занялись обычным уголовным преступлением? Это действительно любопытно.

— Вот и я об этом подумал.

— Полагаете, Мюллер врет?