Двадцатое столетие. Электрическая жизнь (старая орфография)

— Какъ, нечестно и недобросовѣстно?..

— Ну да, разумѣетея!.. Впрочемъ, твоя невѣста платила тебѣ той-же монетой! Пойми, что ты такой-же мужчина, какъ и всѣ остальные смертные, и что твоя невѣста не отличается ничѣмъ существеннымъ отъ другихъ дѣвицъ. Ты обязанъ былъ выказать себя такимъ именно, какимъ тебѣ придется быть, какъ и всякому вообще занятому мужчинѣ въ обыденной жизни, a именно грубымъ, разсѣяннымъ, зачастую не въ духѣ, раздражительнымъ и даже способнымъ наносить женѣ оскорбленія дѣйствіемъ!.. Мы, другъ мой, всѣ вѣдь таковы. Жизнь коротка, а потому, когда занятый человѣкъ женится, ему недосугъ терять время на галантное обхожденіе съ прекрасной своей половиной.

— Смѣю увѣрить, что у меня нѣтъ ни малѣйшаго намѣренія разыгрывать роль непріятнаго мужа…

— Благія намѣренія вещь хорошая. Это не отнимаетъ у человѣка времени, а потому отчего же ими и не обзаводиться? Замѣть, однако, что намѣренія всегда остаются сами по себѣ, а ежедневныя сношенія и совмѣстная жизнь съ женой оказываются тоже сами по себѣ… Вотъ тамъ-то и ждетъ тебя, если можно такъ выразиться, запятая. Съ другой стороны, опять таки-же для того, чтобъ обручальная поѣздка имѣла на самомъ дѣлѣ характеръ честнаго и добросовѣстнаго предвкушенія супружеской жизни, невѣста должна тотчасъ-же выказать себя вѣтреной, легкомысленной, надоѣдливой, взбалмашной, капризной, склонной командовать въ домѣ и т. д. и т. д., однимъ словомъ, именно такой, какой она непремѣнно сдѣлается потомъ въ качествѣ жены. Лишь при этихъ условіяхъ можно составить себѣ правильное сужденіе и вполнѣ основательно рѣшить, въ какой именно степени окажется раціональнымъ брачный союзъ. Разсудительнымъ жениху и невѣстѣ надлежало-бы неуклонно держать въ головѣ, напримѣръ, хотя-бы такія мысли: «Боже мой, да вѣдь если я выйду замужъ за этого господина, онъ постоянно будетъ мозолить мнѣ глаза!.. — Чортъ возьми, вѣдь если я женюсь на этой дѣвушкѣ, такъ она будетъ висѣть у меня всю жизнь камнемъ на шеѣ!»…

Жоржъ весело расхохотался.

— Неужели ты сталъ-бы мнѣ рисовать тѣми-жи красками бракъ съ такими дѣвицами, какъ ученѣйшій докторъ Бардо, или же сенаторъ отъ Сартскаго департамента — Купаръ?

— Ну, не совсѣмъ! Я выискалъ ихъ для тебя именно въ качествѣ исключенія изъ общаго правила… Къ тому же онѣ по выходѣ замужъ оставались бы все время занятыми… Однакожь, мнѣ недосугъ! Ты все еще продолжаешь упорствовать?

— Я продолжаю видѣть счастье моей жизни въ женитьбѣ на…

— Пожалуйста избавь меня отъ фразъ! Это говоритъ въ тебѣ твой предокъ: артистъ и поэтъ… Совѣтую тебѣ заставить его молчать. Мы еще посмотримъ! Прежде чѣмъ дать окончательное согласіе, я намѣренъ изучить твою невѣсту… Ты вѣдь знаешь мой принципъ о неумѣстности для женщинъ оставаться незанятыми! Предлагаю дѣвицѣ Лакомбъ поступить въ большую мою лабораторію, въ отдѣленіе новыхъ изысканій. Тамъ она будетъ работать на моихъ глазахъ и возлѣ тебя… He бойся, мы не доведемъ ее до переутомленія и не станемъ отягощать чрезмѣрными занятіями. Въ свободное отъ работы время вы займетесь устройствомъ себѣ будущаго дома, а когда совьете гнѣздышко, можно будетъ поговорить и о свадьбѣ.

Разсчитывая по возможности сократить этотъ періодъ послѣдпяго испытанія, Жоржъ изъявилъ полное согласіе на родительское предложеніе и взялся передать это Эстеллѣ. Все было улажено въ тотъ-же день. Филоксену Лоррису стоило только замолвить словечко въ департаментъ горныхъ маяковъ, для того, чтобъ инженеръ Лакомбъ былъ переведенъ въ парижскую канцелярію департамента. Родителямъ Эстеллы пришлось поэтому переѣхать въ Парижъ, къ величайшему удовольствію г-жи Лакомбъ, мечты которой, очевидно, начинали осуществляться.

Жоржъ Лоррисъ и Эстелла занялись совмѣстно съ г-жей Лакомбъ, сообразно съ видами Филоксена Лорриса, устройствомъ будущаго своего гнѣздышка. Великій ученый не замедлилъ купить для своего сына въ самомъ центрѣ стараго Парижа, на холмѣ Пасси, изящный домикъ. Прежній владѣлецъ, — австралійскій банкиръ, нажившій себѣ капиталъ въ нѣсколько милліардовъ, недавно устроилъ на биржахъ Новаго Свѣта чрезвычайно выгодный для себя крахъ и теперь продавалъ парижскій свой домъ, разсчитывая поселиться въ громадномъ помѣстьѣ, купленномъ въ южной Франціи. Располагая громаднымъ состояніемъ, удесятерившимся вслѣдствіе упомянутой ловкой финансовой операціи, онъ пожелалъ сдѣлаться родоначальникомъ могущественной землевладѣльческой фамиліи вдали отъ надоѣдливыхъ жалобъ и протестовъ прежнихъ своихъ акціонеровъ и въ странѣ, проникнутой аристократическими традиціями въ большей степени чѣмъ Австралія.

Относясь къ Филоксену Лоррису какъ къ человѣку, достойному его понимать, эксъ-банкирт, показывая ему домикъ, обстоятельно изложилъ также свои планы и соображенія.