Двадцатые (СИ)

Вот мы и добрались до Гражданской войны, до тех самых событий, по которым и помнят мою героиню сегодня. Я очень старался разобраться в этом вопросе. Не могу сказать, что мне это удалось на сто процентов, но свое мнение я составил – и не могу сказать, что это было просто.

Тема деятельности Землячки во время Гражданской войны донельзя политизирована и до предела эмоционально разогрета.

Нет предела текстам, где Землячка не демонизируется даже – она вообще выносится за любые рамки добра и зла. Как вам, например, такое?

Такого массового уничтожения людей Россия не знала до тех пор за всю свою историю. Расстреливали из пулеметов (из винтовок не успевали), рубили шашками, топили в море группами в баржах и мелких судах, вешали на деревьях. Вот тут Землячка наигралась вдоволь «в веревочку», в которую не пришлось поиграть в детстве. Массовые убийства делались от ее имени. Здесь вспомнили об одной из ее кличек - «Демон». Она металась из поселка в поселок, с болезненно бледным лицом, безгубым ртом, выцветшими глазами; в кожаной куртке, хромовых сапогах, маленького роста, с огромным маузером на боку. Не только командиры Красной Армии, но и особисты с чекистами шарахались от нее. Считалось, что эта «бешеная баба», при разбушевавшейся в ней страсти воинствующей фанатички, может пристрелить кого угодно, хоть всю опергруппу, если ей покажется что-то не так.

Это цитата из изданной в 2006 году книги Альфреда Мирека «Красный мираж. Палачи Великой России», напутствие к которой написалличный духовник патриарха Московского Кирилла схиигумен Илий из Оптиной пустыни, а предисловие – Президент адвокатской палаты Москвы и член Московской Хельсинкской группы Генри Резник.

И все бы хорошо, незнание того, что Землячка была выше среднего роста, вполне можно простить, но автор не останавливается, а продолжает нагнетание жути:

Да, это был яркий экземпляр, наиболее полно вобравший в себя многое от людей ленинского окружения и щедро расточавший вокруг свои большевистские «благодеяния». Для этого окружения биография ее была типична, и потому следует на ней остановиться.

Землячка (одна из кличек) родилась в бедной семье Самуила Залкинда. Как говорят в Одессе в этих случаях, «накрывались папиным старым пальто, а под голову подкладывали папины старые брюки». Мать не признавала никакой религии, ежеминутно вспоминая черта. Очевидно, поэтому и родилась дочь именно 13-го, и еще в утробе матери ею завладели нечистые силы…

Все-таки из правила «Чем выше эмоциональность автора, тем ниже его компетентность» практически не бывает исключений.

Ее часто называют садисткой, но я, добросовестно лопатя документы, связанные с ней, не вижу у нее удовольствия от человеческих страданий. Аскетизм – вижу. Жестокость – вижу. Убежденность – сколько угодно, на десятерых хватит. Требовательность и к своим, и к чужим, которую многие считали запредельной – да, была.

Но это она других мерила собственной мерой – требуя такой же, как у себя, степени Служения.

Степени, которая для большинства была непомерной.

И еще у нее чувствуется страх – потаенный, подспудный. Страх контрреволюции – в годы Гражданской войны вполне реальный. Страх не удержать синюю птицу, севшую в руки. Страх потерять завоеванное. Страх упустить шанс изменить человеческую историю.

Слишком велика была ставка – для нее на кону стояло все.

Вообще все – вся ее жизнь, как писали в одном забытом романе, «отданная самому прекрасному в мире — борьбе за освобождение человечества».