Двадцатые (СИ)

Органами Наркомвнудела в советских астрономических учреждениях обнаружена шайка врагов народа, которая в течение ряда лет совершала свое темное дело. Эти враги, помимо прочего, старались сделать все, чтобы попытаться подорвать престиж советской астрономии и воспрепятствовать успешному ее движению. Для примера можно остановиться на одном из этих вредителей. Что он из себя представлял? Это бывший эсер, который прикинулся сторонником советской власти, который внешне на словах старался показать свое «примирение» с ней, но который часто не выдерживал и обнажал свои волчьи клыки.

Всего в Пулково было арестовано более 30 человек. Многие из них, в том числе и обладатель «волчьих клыков», директор обсерватории Герасимович были расстреляны.

Показательно, что в этой же статье Тер-Оганезов не только заклеймил репрессированных пулковцев, но еще и заложил всех тех, кто пытался смягчить их участь:

«… любопытно отметить, что до сих пор еще неизвестно, какой точки зрения придерживается Академия Наук относительно ясного и безоговорочного содержания выводов упомянутой комиссии по обследованию обсерватории. Известно только, что некий проект резолюции по этому вопросу непременным секретарем Академии Н. П. Горбуновым был передан на редактирование председателю комиссии В. Г. Фесенкову, который лично за свой страх и риск его значительно «смягчил», выкинув из него острые формулировки и политические обвинения. Но и в этом политически выхолощенном виде резолюция оказалась «пропавшей грамотой».

«Непременный секретарь Горбунов» – напомню – это тот самый «опасный очкарик», бывший личный секретарь Ленина, под чьим патронажем они с Артемьевым трудились на ниве управления наукой в 1918 году.

Горбунов был арестован через несколько месяцев после выхода статьи, в конце 1937 г., и умер в заключении.

Академик Фесенков, по его признанию, каждый день ждал ареста. Но обошлось – отделался снятием с поста председателя Астрономического совета АН СССР и освобождением от обязанностей директора Государственного астрономического института им. Штернберга.

Вот что тут можно сказать?

И вся печаль проходит,

Когда глядишь на небо –

В трубу или просто в окно,

Но, правда, в это время

Ни дождика ни снега

На улице быть не должно,

Тогда среди несметных

Сокровищ небосвода

Найдется звезда для тебя,

Но только надо, чтобы

Хорошая погода

Была на планете Земля.

Но вот что интересно – сразу же после этого триумфа, этого взлета на вершину могущества, Мироздание невозмутимо и скучно рассчиталось с моим героем.

Вартан Тигранович не учел одного – люди гадов ненавидят искренне, и счеты с ними сводят при первой же возможности. Это и случилось в конце 30-х, когда все просто посыпалось.

Номер «Мироведения», в котором была опубликована статья «За искоренение до конца вредительства на астрономическом фронте» оказался последним в истории журнала – он был слит с журналом «Наука и жизнь».

Упразднение должности главного редакторства оказалось не последней потерей Тер-Оганезова.

Члены Московского отделения ВАГО, которым он руководил, сначала написали кляузу в ЦК, жалуясь на то, что выборы не проводятся уже много лет, а после назначения выборов забаллотировали своего семилетнего председателя, выбрав новым главой все того же Михайлова. Еще раньше ГАФИ, который он «привел в христианский вид» и где получил место заместителя директора, слили с двумя другими институтами, и в новой структуре места ему не нашлось.

В следующем, 1938 году, был ликвидирован Комитета ЦИК по академическим и научным учреждениям, где он работал, а ВАГО, его главное детище, было передано из Наркомпроса в Академию наук СССР, где Тер-Оганезов не имел никакого влияния и где его откровенно не любили.