Дважды контрразведчик

Вопрос: Вам предъявляется выписка из показаний агента японской разведки Таболиной Людмилы Георгиевны (из этой несчастной женщины следователи НКВД ранее выбили нужные показания, а выписка из них приобщена к делу Татьяны Петровны — прим. авт.), которая показывает, что Вы входили в группу шпионов Японской разведки Вологодина в Харбине и направлены им для шпионской работы в СССР? Предлагаю Вам рассказать правду?

Ответ: Я говорю правду! что агентом японской разведки я не являюсь. Таболину и Вологодина не знаю.

Вопрос: Вам предъявляется показание эмиссара японской разведки на Урале Бочкарева В.Н., который показывает, что Вы, работая в Свердловском театре, создали там террористическую группу, в которую привлекли до 10 человек, и руководили ею. Вы еще будете продолжать отрицать?

Ответ: Все это клевета! Ничего подобного не было, никакой террористической группы я не знаю…»

Вопрос: Вам предъявляется еще показание руководителя боевыми террористическими группами Японского агента — Калачева (выписка из протокола его допроса от 21.10.37, приобщенная к делу Т. П. Малиновской). Вам предлагается прекратить запирательство и давать правдивые показания.

Ответ: Это ложь, ни одного из названных мне лиц я не знаю. Никогда шпионом я не была и террористом тоже…

Записано с моих слов верно, мною прочитано, в чем и расписываюсь. Подпись: Т. Малиновская. Допросил: Оперуполномоченный 3 отдела сержант гос. без. Подпись: Балацкий.

Тогда, как правило, следствие вели оперуполномоченные и курсанты Свердловской школы НКВД с 4‑5‑классным образованием.

Не будем анализировать «признания рядовых японских агентов» Таболиной, Вологодина и Калачева. Возьмем из протокола допроса П. Э. Вайнштейна (в 1937 году оперуполномоченного УНКВД, в 1939 году тоже арестованного) его показания о личности наиболее авторитетной — «эмиссара японской разведки на Урале» Бочкарева В. Н. и обнажим истоки и истинную цену всех «признательных» показаний, механизм получения которых у всех подследственных той поры похож, как две капли воды.

Вот выписка из протокола допроса от 17.04.39 арестованного Вайнштейна Петра Эдуардовича[3]:

Вопрос: Какие преступные действия были совершены Вами в оперативно‑следственной работе в органах НКВД?

Ответ: В начале июля 1937 года я прибыл на работу в УНКВД в гор. Свердловск, где был назначен на должность начальника отделения (Восточного 3 отдела). Через некоторое время я был вызван к замначальника отдела Кричману, который предложил мне подготовить в ближайшие дни для доклада по делу имевшиеся материалы на «харбинцев», так как «харбинцы» на основе имеющихся показаний должны быть арестованы. Я ознакомился с делами и через несколько дней доложил их Кричману. Кричман по некоторым разработкам «Маньчжурский транспорт», «Хинганские тоннели» дал мне указания составить справки и подготовить постановления на арест лиц, проходивших по указанным разработкам…

Из показаний арестованного П. Вайнштейна: «В числе арестованных «харбинцев» был Бочкарев‑Мокин, который продолжительное время проживал в Маньчжурии… Служил в КВЖД и, кажется, в Харбинском агентстве Совторгфлота…

Через несколько дней меня вызвал к себе Кричман и предложил мне допросить Бочкарева… Получив установку Кричмана, я вызвал на допрос Бочкарева, но он мне заявил, что никогда резидентом японской разведки не был. О результатах допроса я доложил Кричману, и тот мне заявил: «Бочкарев — резидент японской разведки на Урале, и такие показания должен дать».

…В процессе допроса Бочкарев назвал лиц, проживающих в городе Свердловске и других городах Урала, как своих знакомых, и только. На следующий день я опять доложил Кричману результаты допроса Бочкарева. Кричман сказал, что эти лица, которых Бочкарев называет как своих знакомых, безусловно, являются участниками японской резидентуры, и предложил мне в таком духе составить протокол допроса. Я это преступное распоряжение Кричмана выполнил…

Этот протокол допроса был коренным образом переделан Кричманом и затем перепечатан начисто. Этот вымышленный протокол Бочкарев подписать отказался, но Кричман в моем присутствии заставил его подписать… Лица, в действительности названные Бочкаревым как только его знакомые, но путем, фальсификации записаны в протокол допроса Бочкарева как участники японской резидентуры, были впоследствии по распоряжению Кричмана арестованы…»