Дважды контрразведчик

Через несколько минут все окончательно выяснится, правда все равно восторжествует, и он, честный человек Капралов Михаил Иванович, еще расскажет про черные дела, которые творятся в НКВД…

Конвоир прервал на полуслове дальнейшую мысль и приказал, заложив руки за спину, войти в зал суда. Капралов встал и шагнул навстречу судьбе. Часы на стене показывали 17 часов 25 минут.

Было 13 августа 1938 года. Михаил Иванович не знал многого. Что на всех 115 листах его уголовного дела нет ни одного положительного отзыва о его жизни, а содержатся лишь сведения, которые обвиняют в совершении самых тяжких преступлений против Родины: участие в антисоветской организации, террористической группе, вредительство. В деле подшиты копии несуществующих протоколов допросов «свидетелей», многие из которых не соответствуют их подлинникам, находящимся в других делах, а его фамилию спешно допечатали в состав «контрреволюционной организации». Некоторые «свидетели» под влиянием угроз и запугиваний стали на путь оговора. Следователь Соломатин добился от одного из них таких «показаний», постоянно требуя «пожертвовать собой, на три дня потерять совесть и на очной ставке разоблачить Капралова».

Михаил Иванович также не знал, что после ареста его дочь Нину исключили из комсомола как «дочь врага народа». Семью выгнали из квартиры, жену на работу нигде не принимали. Она с дочерью вынуждена была уехать в Орел к дальним родственникам и продолжала писать письма по всем инстанциям. В ходе следствия Мария Александровна уже несколько раз писала в ЦК партии, лично Сталину. В одном из писем к Сталину приложила крохотную на папиросной бумаге записку с неясным текстом: «…до конца останусь честным членом партии». Вероятно, Михаилу Ивановичу как‑то удалось переправить эту записку жене…

Как и большинство советских людей, он не знал, что правовой механизм государства уже практически разрушен. В репрессии против собственного народа втянуты как НКВД, так и прокуратуры, и судебные органы. Военные Коллегии Верховного Суда СССР стали так же точно беспощадны и скоры на расправу, как и заочные «тройки», Особое совещание при НКВД СССР. У него не было ни одного шанса, чтобы уцелеть, но он этого не знал.

В 17 часов 30 минут председательствующий объявляет, что подлежит рассмотрению дело по обвинению Капралова Михаила Ивановича в преступлениях, предусмотренных ст. ст. 58‑16, 58‑7, 58‑8 и 58‑11 УК РСФСР. Секретарь докладывает, что подсудимый находится в зале суда и что свидетели в суд не вызывались. Председательствующий удостоверяется в личности подсудимого и спрашивает его, вручена ли ему копия обвинительного заключения, на что подсудимый ответил … это место протокола не заполнено (прим. автора).

Подсудимому разъяснены его права на суде и объявлен состав суда. Подсудимый ходатайств не имеет и отвода составу суда не заявляет. По предложению председательствующего секретарем оглашено обвинительное заключение. Председательствующий разъяснил подсудимому сущность предъявленных ему обвинений и спросил его, признает ли он себя виновным, на что подсудимый ответил, что он виновным себя не признает.

Судебное следствие закончено в 17 час. 45 мин. (Как миг промелькнуло 20 минут!!). В последнем слове подсудимый снова утверждает, что он ни в чем не виновен.

Из приговора:

«…Военная Коллегия Верховного Суда СССР…приговорила Капралова Михаила к высшей мере уголовного наказания — расстрелу с конфискацией всего лично принадлежавшего имущества. Приговор окончательный и в силу постановления ЦИК СССР от 1 декабря 1934 года подлежит немедленному исполнению».

Приговор о расстреле Капралова Михаила Ивановича приведен в исполнение в гор. Свердловске 13 августа 1938 года».

В ноябре 1938 года Мария Александровна получила ответ: «Ваш муж — Капралов Михаил Иванович выслан в дальние лагеря сроком на 10 лет без права переписки». Ее отчаянию не было границ, и начались бесконечные поездки в Москву за правдой. В 1946 году из ГУЛАГА ее известили, что «муж жив и здоров». В 1948 году ей, наконец, сообщили правду: муж расстрелян.

Тогда, в конце 80‑х, мы, чекисты подразделения по реабилитации, понимали, что многие имена невинно пострадавших от репрессий железнодорожников, священнослужителей, домохозяек еще предстоит открыть. Понимали, что наш моральный долг перед памятью этих людей — сделать все, чтобы ни одно имя не исчезло бесследно в многострадальной истории государства, а главное, чтобы подобное не повторилось никогда. На архивном уголовном деле Михаила Ивановича Капралова стоит гриф — «Хранить вечно». Надо не просто хранить вечно, а никогда не забывать!

Спектакли 1937 года. Т. Малиновская и А. Субботовский