Дважды контрразведчик

Вот такого человека, интеллектуала, ученого‑физика раздавила машина политических репрессий 30‑х годов.

«Вечерка» со статьей о судьбе Семена Петровича Шубина вышла 2 августа 1990 года. На следующий день в кабинете раздался телефонный звонок. Звонил академик Вонсовский Сергей Васильевич, который назвал меня по имени, отчеству и пригласил на следующий день в 12 часов пообедать вместе, он на машине заедет за мной. Конечно, я согласился. Следующим днем в 11‑55 Сергей Васильевич позвонил и сказал, что подъехал на серой «Волге», номер, кажется, 00‑98, и ждет у подъезда Управления КГБ области на Вайнера, 4. Уселся я на свободное переднее сиденье машины, и мы направились в сторону озера Шарташ, где у академика была дача. За рулем сидел сухощавый, немолодой, как оказалось потом 80‑летний мужчина, с ясным взглядом больших голубых глаз, который как‑то по‑молодому сразу рванул машину с места. На заднем сиденье находилась дочь Шубина — Зинаида Семеновна с маленьким внуком. Мы о чем‑то с ней стали говорить, но я все время был напряжен: боялся, что мы попадем в ДТП, потому что Сергей Васильевич очень быстро разгонялся, лавировал между машинами впритирку, резко тормозил так, что между капотом «Волги» и задним бампером остановившейся впереди нас на светофоре машины оставался зазор не более 10 см. Так я ни с кем и никогда не ездил и каждую минуту с ужасом ждал, что мы врежемся в кого‑нибудь… Приехали мы на берег Шарташа к большому деревянному дому‑даче. На лужайке у дома был накрыт стол. У каждой тарелки лежало по несколько ножей и вилок, я поначалу растерялся, но, глядя на других, начал обедать. Поразило, что арбуз, оказывается, надо разрезать на мелкие кусочки и вилкой отправлять в рот…

Зинаида Семеновна и Сергей Васильевич расспрашивали об архивном деле С. П. Шубина, хотели узнать детали, которых не было в статье, уточняли, по чьей инициативе статья была написана, просили рассказать о себе… Я рассказал о семье, о том, что статью написал по собственной инициативе, считая это долгом уважения к памяти Семена Петровича и его загубленной моими коллегами жизни. Мой рассказ никак не комментировали, молча принимая информацию к сведению. Через час после обеда Сергей Васильевич доставил меня на работу, живого и невредимого. Где‑то лет через пять Сергей Васильевич пригласил меня к себе в институт математики на улице Софьи Ковалевской и подарил свою книгу о Шубине С.П., который был в середине 30‑х годов его научным руководителем. Вторую такую же книгу он подписал губернатору Свердловской области Росселю Э.Э. и попросил меня ее передать. Он не знал, что расстояние от рядового гражданина до губернатора, как до солнца… Книгу я передал А.Ю. Левину — пресс‑секретарю губернатора.

Мало, кто знает, что Сергей Васильевич, после гибели Шубина, женился на его вдове — Любови Абрамовне и воспитывал троих ее малолетних детей. Сергей Васильевич Вонсовский умер через 7 лет после первой нашей встречи, до конца своей жизни он лихо управлял автомобилем к восхищению и страху знавших его людей.

Фото: С.В. Вонсовский, С.П. Шубин, Л.А. Шубина

Мысли, прочитанные после смерти. Капралов М.И

С утра до вечера мы настойчиво и внимательно изучали архивные уголовные дела. Обвинения в некоторых из них были не только примитивно фантастичны, но и шаблонны: «причастен к разведывательным органам одного из иностранных государств», «является активным участником контрреволюционной‑повстанческой‑шпионской‑диверсионной организации, «пастух вредительски уморил голодом бычка по имени Комсомолец», «ассенизатор, проезжая на повышенной скорости по центру города Красноуфимска, с контрреволюционной целью распространял зловоние», «красноармеец, проходя мимо портрета товарища Сталина, сплюнул и антисоветски улыбнулся»… Горько было осознавать, что эти заявления‑доносы писали ведь не следователи, а простые советские граждане друг на друга…

Юридических доказательств этих «преступлений» в делах практически нет. Разве что самооговоры и оговоры. Подписывали показания не только на себя, но и вписывали в эти документы десятки фамилий родных и знакомых. Верили, что им не будет ничего плохого. Верили до той минуты, когда самих внезапно не уводили на расстрел. Но были и те, кто сохранял мужество и честь до самого конца и не поддавался никаким провокациям.

Вот еще одно имя, которое мы могли и не узнать, не вспомнить, если бы не кропотливая сутками работа сотрудников подразделения по реабилитации. Начальник охраны Свердловской железной дороги (с 1934 по 1937 годы) Капралов Михаил Иванович.