Дважды – не умирать

– Интересно, – сказал Панчук на очередном тряске, пытаясь удержаться двумя руками за скамейку, – далеко нам еще?

– А что? – откликнулся Гвоздев. – Укачало?

– Да боюсь, как бы с такой дорогой на своих двоих не пришлось добираться.

– Молчи, накаркаешь сейчас!

Тащиться пешком, да еще с полной боевой выкладкой, понятное дело, никому не хотелось. Лучше уж, как в известной поговорке, плохо ехать, чем хорошо идти.

Однако вскоре машины опять встали. Впереди простиралась непроходимая грязь.

– Мы так никогда до места не доберемся, – сказал старший лейтенант Рыбаков.

Ротный решительно махнул рукой:

– Бросай машины! Дальше – бегом!

Построившись в колонну по два, чтобы легче обходить по обочинам канавы и лужи, учебная рота бегом затрусила по дороге.

– Смотрите, – на ходу выдохнул Мазаев. – Подполковник-то, тоже бежит.

– Да чего ему… – огрызнулся Широкорад, сутулясь под тяжестью солдатского вещмешка, оружия и прочего снаряжения. – Одна кобура на боку… Я бы тоже так побегал…

Бежать «по полной боевой» было, конечно, делом нелегким. Первые метров пятьсот – еще куда ни шло. А потом… Пот ручьями заструился по раскрасневшимся лицам; дыхание стало резким, прерывистым; ноги словно налились тяжелым свинцом. Тут уж стало не до разговоров.

– Шагом! – дал команду ротный.

Курсанты с облегчением перешли на шаг. Хватая с обочин ноздреватый холодный снег, растирали им лица.

– Шире шаг, не растягиваться!

Чавкая вязкой жижей, колонна двигалась по лесной дороге. Вдоль обочины густо росли высокие деревья. Ветви их местами сходились над головой.

– Бего-о-о-ом!

Снова курсанты, шумно дыша, затрусили вперед. Урманов старался не смотреть по сторонам. Опустив голову, он видел только мелькавшие впереди сапоги Гвоздева. Так было легче… Отключить все эмоции, все чувства, не думать сколько еще впереди… Банка тушенки из сухого пайка уперлась жестким ребром ему в спину и с каждым шагом больно тыкалась в позвоночник. Но возможности снять мешок и уложить как надо, не было. Приходилось терпеть еще и это…

– Шагом.

– Бего-о-ом!

– Шагом!

– Бего-о-ом!

Измотанные тяжелым марш-броском курсанты, как роботы выполняли команды. Казалось, не будет конца этому пути.

Но вот впереди замаячил какой-то просвет.

– Стой!.. Привал!

Курсанты, выбрав место посуше, скинули вещмешки, оружие, повалились на землю.

– Не лежать на земле! Простынете… – строго предупредил старший сержант Гуссейнов. – Садитесь на вещмешки, если ноги не держат.

Капитан Курбатов тем временем вышел на связь со штабом, доложил о выходе на заданный рубеж. Судя по мрачному выражению лица, начальство было явно не в духе.

– Что там? – спросил у ротного старший лейтенант Рыбаков, когда тот закончил разговор.

– Да-а… Хреново все… До сих пор диверсантов этих несчастных обнаружить не могут. Как сквозь землю провалились.

– Не понимаю, – покачал головой прапорщик Гладченко. – Как это обнаружить не могут? А следы?.. Снегу-то вон еще сколько.

– Снег в лесу, а на открытых местах его мало.

– Все равно…

Урманов краем уха прислушивался к разговору и тоже не мог понять, почему группу нельзя вычислить по следам? Как охотнику, ему это было удивительно. Не на крыльях же они летают.

– Нет, они явно не из наших, – уверенно подвел итог Листьев. – Наших бы уже давно обнаружили. Столько начальства наехало. Зачем своих подставлять?

– Точно, – согласился с ним Пантюхин, – за свой интерес борются. Если удастся нас обмануть – им награды и почести. А нашему начальству – по шапке.

Участок, который учебная рота должна была перекрыть, представлял собой заросшую высоким березняком лощину. С одной стороны к ней примыкало большое, хорошо просматриваемое поле, с другой – торчали крыши какого-то хутора.

– Рассредоточиться в цепь, на расстоянии видимости соседа справа-слева, укрыться, ждать. Сидеть тихо, не разговаривать, не курить… При обнаружении ДРГ противника дать предупредительный выстрел, принять меры к задержанию. При оказании сопротивления – уничтожить.

Капитан Курбатов на карте показывал сержантам, какому отделению куда становиться. А Урманову не давала покоя одна мысль… Хотя, казалось бы, какое ему дело? Отсидел свое в засаде – и свободен. Какой с него, с курсанта, спрос? Но мысль эта, возникшая случайно, занозой сидела в мозгу, не давала покоя.

– Товарищ капитан, разрешите обратиться? Курсант Урманов.

– Да. Что тебе? – ротный с недоумением уставился на него.

– Товарищ капитан, я вот что подумал… А вдруг они по воде?

– Кто? По какой еще воде?

– Ну, диверсанты эти… Раз они следов нигде не оставляют… Где снега нет – идут посуху. А где следы может быть видно – по воде.

Все замолчали, разглядывая Урманова, словно видели впервые.

– Как ты себе это представляешь? – скептически усмехнулся старший лейтенант Рыбаков. – По воде… Сейчас не май месяц… За минуту ноги отнимутся.

– А если они в гидрокостюмах?

Ротный задумчиво потер ладонью лоб, сдвинул на затылок шапку-ушанку.

– И как тебе, Урманов, такое в голову могло прийти?

– Охотник я, товарищ капитан. С детства в тайге… Зверь всегда на снегу след оставляет. А уж человек – тем более.