Дважды ушедшие

– Орочон? Ну и ну! Я сразу почувствовал, что он особенный. Орочон… Вот и меня направил к вам… Так вам, профессор, моя помощь требуется?

– Да, Саша, требуется. Я начал говорить, а Сережа нас отвлек…

– А что надо сделать, профессор?

– Видите ли, Саша… К нам, в институтскую клинику, вчера поступил… ну, скажем так, молодой мужчина с огнестрельной раной правой лобно-височной доли…

– Кто ж его так?

– Сам.

– Сам? Что, самоубийца, что ли?

– Ну, пока-то он еще жив… Скажем так: он покушался на самоубийство, но Господь оставил его в живых…

Изобретатель непонимающе покачал головой и одновременно с недоверием, настороженно посмотрел на профессора.

– Стрелял в висок – и остался жив?! Профессор, это просто мистика! А из чего же стрелял? Из рогатки, что ли?

Профессор молча поднялся, подошел к своему столу и достал из ящика прозрачный полиэтиленовый пакетик, в котором лежал небольшой, может быть, размером всего в полфаланги мизинца, кусок из темного вещества.

– Вот, Саша, посмотрите. Это, судя по всему, кусок свинца. Я извлек его из головы больного, – сказал профессор, подходя к чайному столику и протягивая пакетик изобретателю.

Изобретатель покрутил в руке пакет, не открывая его, осмотрел кусок свинца со всех сторон.

– Это такая пуля? – недоуменно спросил он профессора. – Странная какая-то.

– Да, Саша, вот этот предмет раньше был пулей, но почему-то из очень мягкого свинца. Мне этот факт тоже не понятен. Но факты иногда не требуют объяснения, они – данность. И в этом случае именно так. Трудно сказать, благодаря чему пуля застряла в его голове. Может, заряд был слабый, может, пуля слишком мягкая, может, лобно-височная часть черепа оказалась слишком прочна для такого заряда и такой пули, – трудно сказать. Из чего пуля была выпущена, я не знаю. Да и не в том дело.

– Как-то странно все, – озадаченно сказал изобретатель, протягивая профессору пакет с пулей. – Пуля что, чисто свинцовая? Первый раз слышу. А может он из ружья стрелялся?

– Нет, не похоже, что из ружья. Пораженный участок кожи вокруг входного отверстия пули и характер самого отверстия в черепе говорят о том, что это, возможно, была так называемая «авторучка» или все-таки какой-то пистолет, хотя, судя по куску свинца, – профессор достал его из пакета и взвесил на руке, – на «авторучку» мало похоже. В практике мне приходилось сталкиваться с пулями из «авторучек». Они меньше.

Изобретатель помолчав, сказал:

– Странные люди. Стреляются, вешаются, травятся… Что не живется?.. А, Леонид Семенович, что людям не живется?

– Знаете, Саша, исследователи говорят, что причины отказа от жизни бывают разные. Но у меня это утверждение вызывает большие сомнения. Это поводы бывают разные… А причина всегда одна…

Изобретатель с интересом и одновременно с нескрываемым сомнением посмотрел на профессора.

– Одна? Всего одна? На всех?

– Да. Одна. Для всех.

– И что же это за причина?

– Вам разве эта тема интересна?

– Профессор, я – изобретатель, то есть человек, ищущий объяснения необъяснимому, а потом пытающийся воплотить в жизнь найденное.

– Вот как? Хорошо. Если так, я попытаюсь вам все объяснить. Слушать готовы?

– Конечно. Мне было бы любопытно…

– Хорошо. Я не займу много вашего времени.

– А я не тороплюсь. Я свободный художник. Занимайте, сколько хотите.

– Понимаете, Саша, меня давно занимает проблема суицида. Один французский писатель сказал, что вопрос о самоубийстве – это основной вопрос всей философии.

– Знаю. Камю так сказал. Я читал.

– Замечательно, что читали. Сейчас уже мало осталось людей, знающих, кто такой Альбер Камю, а тем более читающих его произведения… Его и раньше, помнится, нередко с Камо путали, а теперь-то уж что и говорить…

Изобретатель рассмеялся.

– Это вы серьезно, профессор? С Камо?

– Абсолютно. Так вот, Саша. Понимаете, Камю сказал, что это основной вопрос! Нас-то учили, что основной вопрос философии – это вопрос о том, что первично: материя или сознание? Но это слишком высоко и непонятно для человека, да и не нужно. И я, человек, спасающий жизни, тоже считаю, что для каждого отдельно взятого индивида главный вопрос философии – стоит ли жить? Все остальные вопросы – только производное от этого главного. И этот вопрос с железной необходимостью однажды встает перед каждым человеком. Вы согласны со мной?

– Ну…как бы… не уверен… Я не знаю…

– Вот как? Не знаете? – удивился профессор. – А скажите мне, Саша, вот когда вы шли добровольцем в Афганистан, разве вы не решали для себя этот вопрос?

Изобретатель нахмурился.

– Вы знаете, профессор, мне кажется, я тогда об этом не думал.

– О чем же вы думали? Об интернациональном долге?

– Я вас умоляю, профессор, я уже тогда никому из братьев меньших не был должен.