Дважды возрожденный

— Да, это она, — бросила гномиха мрачный взгляд в сторону темно-зеленых стен. — Это символ нашего позора. И точка, с которой начался упадок. Мы не получили с этого среза никакой пользы, за исключением руды из шахт… Сейчас копачи стараются без надобности не появляться на этом срезе.

— Печальная история, — я тяжело вздохнул. — Я и не думал, что вы такие воинственные. У меня всегда гномы ассоциировались с рудокопами или строителями.

— Что есть, то есть.

Солнце поднялось и начало пригревать. Гномиха расстегнула плащ, выставив напоказ уродливое тело, прикрытое сетчатой одеждой.

— А зачем я тебе? — вернулся я к первоначальной теме разговора. — Ведь ты не просто так это рассказала.

— Дело в том, что они вернулись! — наклонившись ко мне, гномиха шепотом произнесла эту фразу. От ее близости у меня во рту сразу же появился неприятный сырный привкус.

— Кто — они? — не понял я.

— Лакты. — Сейчас это слово прозвучало из ее уродливых губ как ругательство.

— Так ты же сама сказала, что вы их уничтожили давным-давно.

— Похоже, кто-то остался жив. Он долго скрывался, наверное на других срезах, а теперь вернулся.

— Лакты — долгожители?

— Они живут в сотни раз дольше нас, а мы живем раз в пять дольше людей.

— Значит, это он управляет стадами животных, нападающих на Цитадель и гномов, работающих у шахты, пользуясь тем, что они не видят в зоне действия Столбов существ из других срезов? — выпалил я на одном дыхании.

— Ты довольно умен, — с удивлением взглянула мне в глаза гномиха.

— А животных он приводит из других срезов и управляет ими, используя свои способности. Он слишком слаб, чтобы вступить с вами в открытую войну, вот и пытается истребить вас путем уменьшения рождаемости. А если еще учесть продолжительность его жизни, то получается, что у него есть все шансы увидеть смерть последнего копача, — высказал я все свои догадки.

— Да, все именно так. Ты сам до этого додумался или кто подсказал? — как бы между прочим поинтересовалась гномиха.

— Сам! — выпятил я грудь.

— Молодец, — улыбнулась она. — Возможно, тебе даже хватит мозгов выполнить мое предложение.

— Ну скажи, наконец, к чему ты это все ведешь? Я уже понял, что ты что-то от меня хочешь, но, вот что — не пойму никак.

— Я предлагаю тебе возвращение домой, — произнесла она, пристально глядя мне в лицо, как бы желая не пропустить реакцию на свои слова.

Я с трудом удержался, чтобы не вскочить на ноги. Нечеловеческими усилиями придаю лицу невозмутимое выражение. Кажется, гномиха разочарована моей реакцией. Она ожидала большего.

— Можно поподробнее? — лениво потягиваюсь я, широко зевая. Знала бы она, чего мне это стоит.

— Ты сделаешь то, что я скажу. За это я вывожу тебя в твой срез.

— А они? — машу я в сторону зрителей на стене Цитадели. — Они как же?

— Они останутся выполнять Договор, — пренебрежительно отмахивается она рукой. — Зачем они тебе нужны? Главное то, что ты попадешь домой.

Я решаю сделать ход конем. Раз я так ей нужен, значит, можно попробовать поиграть на моих условиях и попытаться вытащить домой всех. Не могу сказать, что я не хочу вернуться в родной мир. Хочу, даже очень. Но уйти, оставив их здесь? Я оглядываюсь на Цитадель.

Мичман, Мотор, Стас, Миша, Лена, Рита, Малыш. Сейчас вы самые близкие для меня люди, и бросить вас — это предательство. Мы слишком много пережили вместе, чтобы я вот так взял и ушел.

— Спасибо за познавательную беседу, — встаю я с камня и отряхиваю джинсы. — Но твое предложение меня не интересует. До встречи.

Я делаю гномихе прощальный взмах рукой и, повернувшись к ней спиной, медленно иду к Цитадели. Иду и жду ее оклика. Если она меня не позовет, то получится, что я самым настоящим образом упустил шанс вернуться домой. Ворота все ближе и ближе. Их распахнутые половинки ждут меня, чтобы с гулом захлопнуться за спиной.

Теперь я совершенно другими глазами смотрю на Цитадель. Теперь для меня это не просто крепость, теперь это памятник погибшего народа, их последняя попытка спастись. Я не могу сказать, что мне их очень жаль. По-моему, они были глупцами… Владея такими силами, впустили врага на свой срез и дали себя уничтожить… Нелепость. Да еще и встречали его с улыбками на порогах своих жилищ. Нет, нам, людям, стремящимся выжить любой ценой, этого не понять.

— Витя! — раздается у меня за спиной. — Разговор еще не окончен.

Я с недовольной миной на лице неспеша оборачиваюсь.

— А о чем еще говорить? — пожимаю плечами. — Ты сделала свое предложение. Я отказался. Вот и все. И точно так же поступят и остальные, — кивок в сторону Цитадели. — Если ты не знаешь, то у нас это называется предательством. У нас не принято бросать друзей в беде.

Стараюсь себя сдерживать, чтобы бурлящее во мне волнение не выдал голос. Внутри все ликует. Окликнула. Все-таки окликнула. Значит, я ей действительно очень нужен.

— Твое предложение? — Наши роли меняются.

— Ты учишь меня переходить из среза в срез. И все. Все остальное мы сделаем сами.

— Нет, — как от удара дернулась она. — Ни один копач…