Дваждырожденные (СИ)

Поначалу мудрые наши предводители, даже зная пристрастие воинов к суре, забыли запретить употребление в городе горячительных напитков. Это чуть не стоило нам жизни. Сидим мы в осаде и заливаем тревогу крепким вином. (Я как раз с колесничими бойцами в карауле был). После третьего кубка говорю: «Хватит!» А мне в ответ: «Оборона крепчает с нашей уверенностью». И действительно, страх ушел. Чувствую, одна ярость осталась и жажда драки. Еще по одной выпили. Кто-то крикнул: «Оборона — не наша тактика!» Смотрю, у всех глаза горят, колесницы стали запрягать. Кто-то кричит: «Открывай ворота, мы их потопчем!» Хорошо, что стража не подчинилась. Но наши вожди поняли, что народ не хочет ждать, и пора выходить навстречу гостям.

Наутро открылись ворота Двараки, и мы ударили по врагу. Сын Кришны от Рукмини Прадьюмна повел нас под стягом с изображением макары. Оскалившее пасть морское чудовище металось на золотом древке, вселяя ужас во вражеских воинов, зовя за собой вришнийских и анартских юношей. Гости и хозяева полезли душить друг друга в смертных объятиях. Началась великая сутолока, в которой не понять было, кто кого рубит. Я мало что помню из той битвы, — сказал Сатьяки, — в бою брахма выходит из сердца и, словно огненное существо, начинает владеть твоим телом. Ты уже не принадлежишь себе, не раздумываешь и не колеблешься. Ты увертываешься от ударов до того, как успеваешь заметить занесенное оружие. Ты не чувствуешь ран, а невидимый панцирь брахмы помогает выдержать даже удары палицы и остановить кровь. Правда, после боя ты словно пробуждаешься ото сна и видишь себя исколотым, избитым, начинают болеть раны. Но во время сражения ты ничего не видишь и не чувствуешь, кроме огненной ярости и вдохновения.

Дивная музыка боя! Трубят слоны, ржут кони, звенят колокольца на дышлах колесниц, на разные голоса поют стрелы, и чайками кричат морские раковины, наполняя сердца отвагой. И вдруг в миг воодушевления мы услышали крики ужаса, взметнувшиеся над Дваракой. В небе со страшным грохотом пронеслась золотая колесница, оставляя за собой хвост бездымного пламени. Она налетела со стороны моря и повергла наших воинов в ужас.

Многие побросали оружие, крича: «Это Шалья на своей летающей колеснице!» Я увидел, как Прадьюмна разворачивает повозку, поднимая бесполезный лук к небу. Не от стрел Прадьюмны было суждено погибнуть властителю Саубхи. Высокая пронзительная нота раковины Панчаджаньи, как огненная стрела, разорвала мрак в наших сердцах, оповестив о приходе Кришны. Он мчался на быстрой колеснице, осененный знаменем с Гарудой. Вслед за криком его раковины, выжигающим страх и нерешительность, воспылал огонь доблести в наших сердцах. Великим криком ответили ядавы, содрогнулись их сплоченные ряды и снова двинулись на неприятеля. А из руки Кришны взвился в небо сияющий диск. Небесная колесница, изменив свой путь, обратилась вспять, и скоро ее грохот и пламенный хвост растаяли в дымке над океаном. Наш царь, наш бог поверг страшного врага оружием высшего знания!

Сатьяки тряхнул головой, словно отгоняя наваждение, и глотнул вина. Потом сказал:

— Вот идет наш чаран — он лучше меня сможет воспеть подвиги ядавов под стенами Двараки.

Действительно, по зову Кришны в центр зала вышел бродячий певец и поднял простую деревянную вину, почерневшую от времени, но сияющую серебряными струнами. Певцы в Панчале тогда почитались не меньше, чем военачальники, и скоро в зале воцарилась полная тишина. В потрясенном, гудящем от напряжения, собрании вновь заструились картины осады Двараки:

«… Подчиняясь высокому долгу, воины сражались, как безумные. Всадники гибли, стремительно сшибаясь с плотным строем пехоты, пешие рати вытаптывались конными лавами, лики и тела павших были подобны растоптанным лотосам. Красные, как плод граната, рты испускали кровь», — пел чаран.

Я невольно сосредоточился на образах, вернувших меня в первую и пока последнюю битву, которую довелось пережить. Митра внимательно взглянул на меня и, как всегда быстро войдя в поток моих мыслей, понимающе улыбнулся:

— А не так уж мало прошел парень от своей деревни в джунглях до высоких тронов царей, воспетых чаранами. Еще немного, и мы сами будем в песнях: «Могучерукие, лотосоокие, исполненные добродетели герои — опора Пандавов.» На старости лет мы будем слушать чаранов и вспоминать великие битвы, в которых участвовали.

Я невесело улыбнулся в ответ:

— Мы будем вспоминать пролитую кровь.

— …Как звезда с хвостом бездымного пламени, пала наземь воздушная колесница… — голос чарана потонул в приветственных криках всех присутствующих в зале.

— Победа Кришне! Еще один успех наших союзников! — радостно провозгласил Арджуна, поднимая чашу с вином.

Кришна милостиво улыбнулся в ответ.

— Воистину, деяние, достойное бога! — воскликнул Накула.

— А все-таки, откуда у Шальи небесная колесница? — спросил Арджуна. — Мог ли он похитить ее у небожителей, или боги отвернулись от нас?

В зале стало тихо, лишь общий страх шипел по-змеиному в масляных лампах. Бхимасена обвел всех присутствующих пылающим взором.