Дваждырожденные (СИ)

Все собравшиеся в зале напряженно ждали, что ответит Юдхиштхира, надеялись на чудо, на появление неведомых союзников и даже на вмешательство богов. Лишь дваждырожденные не надеялись ни на что, кроме способности своих предводителей принимать правильные решения.

Юдхиштхира вновь повернулся к карте:

— Смотрите, на вершинах этого великого треугольника раскинулись самые крупные города — столицы народов куру, панчалов и ядавов. Там чтят дхарму, предания праотцов, хранят традиции. Именно эти народы мы считаем древнейшими. Но они постепенно теряют силу. Набухает мощью Магадха, заставившая ядавов бросить свою прежнюю столицу Матхуру. От былой мощи панчалов остались только песни. Откуда-то появились на западе наших земель тригарты и саувиры, которые лишь недавно переняли у нас науку возводить крепости и ковать доспехи. Зато сколько яростной, необузданной силы выплескивается из чаши Пятиречья на наши границы.

— Я видел тригартов, — мрачно сказал Арджуна, — это отчаянные бойцы, необузданные, не ведающие правил благородных поединков.

— Но разве конница матсьев утратила былую доблесть? — с гордой улыбкой спросил Вирата.

— Кто может усомниться? — воскликнул Абхиманью, сидевший, несмотря на свою молодость, в первом ряду советников Вираты. Я вспомнил, что сын Арджуны и Субхадры был женат на дочери Вираты Уттааре. Это произошло два года назад во время добровольного изгнания Пандавов. Тогда я еще не знал Абхиманью и лишь мельком видел принцессу матсьев при дворе Вираты. Похоже, что их медовый месяц продолжался не многим дольше моего. Говорили, что Уттаара последовала за Абхиманью в Кампилью и готова ехать в его колеснице хоть до самых ворот Хастинапура. Что думал по этому поводу Абхиманью, я так никогда и не узнал. Похоже, он вообще мало изменился за те полтора месяца, что я не видел его. Тот же грустно-удивленный, но и упорный взгляд из-под сведенных бровей, открытый высокий лоб в обрамлении густых черных волос. Царевич-воин чувствовал себя неуютно под взглядами, обращенными в его сторону, и чуть сутулился, поднявшись в полный рост.

— Этот месяц я провел в войске матсьев и готов поклясться, что своим умением сражаться они не уступят тригартам.

— Мы верим, что матсьи не уступают в доблести, но, увы, уступают в численности, — сказал Юдхиштхира.

Царь ядавов Баладева вновь напомнил о запрете Сокровенных сказаний наносить вред всем живым существам:

— Боги отвернутся от нас, если мы прольем кровь своих родственников. Надо вновь попытаться убедить Дурьодхану встать на путь справедливости.

Эта речь погрузила всех собравшихся на военный совет в растерянное молчание. Авторитет Сокровенных сказаний был неоспорим, но тогда вообще теряло смысл все происходящее. Слава богам, царь ядавов положил конец замешательству, заговорив мелодичным увещевающим голосом о том, что война все-таки неизбежна.

— Никто на этой земле не сделал для сохранения мира больше, чем я. Но когда мирный исход невозможен, колебания смертельны. Люди сами выдумали доброго бога, — молвил Кришна, укоризненно глядя на брата, — молитвы и пост бесполезны, если бросаешься вниз с высокой скалы. Добрые поступки не спасут тебя от мечей, если забудешь одеть панцирь. Все подчиняется закону причин и следствий, так не смешно ли просить снисхождения у сил, находящихся за пределами нашего понимания, после того, как сами мы оказались бессильны договориться о мире даже со своими родственниками? Мы не способны понять смысл поступков людей, которые нас окружают, но дерзаем объяснять друг другу веления богов. Будем честными — дваждырожденные вольно или невольно подвели мир к пропасти. Если погибнем мы — это еще не означает гибели мира. Единственная битва на одном поле должна разрубить узел противоречий властелинов. Битва вместо бесконечной войны, способной уничтожить города, разрушить храмы, погубить поля и оросительные каналы.

— Но в такой битве погибнет цвет вашего братства, цари и герои, — возразил Друпада.

— Зато будут целы невинные вайшьи, кормящие нас и берегущие нашу землю. Если сохранятся корни, то вновь вырастет древо и даст плоды. Одна грандиозная битва должна решить судьбу Хастинапура, — властным голосом заключил Кришна.

— Но почему ты, познавший законы мира, с таким спокойствием рассуждаешь о неизбежной гибели кшатриев? — спросил Вирата. — Почему столь благостна твоя улыбка, когда мы слышим об измене твоего подданного Критавармана или о том, что мадры до сих пор не выступили на помощь Юдхиштхире?

— В мире нет ни побед, ни поражений, — рассеянно пожал плечами Кришна. — Наши поступки могут совпадать с потоком перемен, тогда мы обретем удачу. Если мы не сможем предугадать направление изменений, то колесница Дхармы просто раздавит нас. Поэтому, увы, польза сообщений, которые приносят нам наши посланцы и соглядатаи, только в том, что они помогают нам понять, куда нас самих несет. Скорбеть о происходящем так же нелепо, как о смене сезонов.