Две дамы и галечный пляж

– Конечно! Ведь я его попросила. Правда, он говорил, что у него какое-то срочное поручение от его величества Фридриха, но потом сказал, что успеет всё сделать до вечера, и порталом прибудет в Керкиру. Я отправила Клауса его встречать…

Полина ахнула и открыла уже рот, чтобы сказать, что тут-то бедняге и конец придёт, но леди Камилла чувствительно ткнула её локтем в бок. Захлопнув рот, Полина улыбнулась и решила помолчать. Пока.

Количество народу прибывало. Мелькнул старший Стоматули, за ним следом в зал вошёл суб-лейтенант, огляделся и прямым ходом направился к дамам.

– Добрый вечер! – поздоровался он. – Мисс Майнд, ваш племянник здесь?

– Куда-то вышел с Аристотелем.

– Он рассказал вам, что вспомнил, где видел эльфийский шафран?

– Да, в скрытом саду виллы «Маргарита». То есть, получается, это подтверждает, что отец Георгий там бывал?

– Подтверждает, – кивнул суб-лейтенант. – На завтрашнее утро я назначил обыск в потайной части виллы. Как раз и результаты обследования Александра из Геневы придут.

– А Манолакисов вы предупредили?

Костас посмотрел обиженно.

– Я похож на простофилю? Чтобы они там всё убрали?

– Нет, – леди Камилла примирительно улыбнулась. – На простофилю вы нисколько не похожи. А…

Неизвестно, что ещё она хотела спросить, потому что от входных дверей, по случаю приёма распахнутых настежь, раздался все усиливающийся шум, потом толпа расступилась, и взгляду гостей предстал высокий мужчина, до смешного похожий с Соней. Мужчина этот за шиворот тащил за собою кругленького человечка в лиловом бархатном пиджаке, уныло перебиравшего ногами.

– Ой! – воскликнула госпожа Мингард. – Уго! Я рада тебя видеть, только пожалуйста, отпусти бедного Клауса!

Мэтр Штальмарк в последний раз встряхнул секретаря и в самом деле отпустил; тот упал на пол и так и остался сидеть, с ужасом глядя то на свою хозяйку, то на её грозного брата.

– Сестричка, дорогая, – нежно произнёс мэтр, и расцеловал Соню, потом погрозил ей пальцем. – Пожалуйста, не называй его Клаусом, данное имя совершенно не принадлежит этому прохвосту.

– Ах, боже мой, я знаю, что на самом деле он Никколо, но мне так удобнее, я уже привыкла, – махнула рукой певица.

– Знаешь? – удивился Штальмарк.

– Ну конечно! Клаус… Ой, ну хорошо – Никколо! – мне всё рассказал. Он хороший, поверь мне, дорогой, – и она положила на чёрный рукав смокинга свою руку, остро сверкнувшую бриллиантовым браслетом – И замечательный секретарь, наконец-то мои дела пришли в полный порядок. Поэтому давай перестанем развлекать моих гостей непредвиденной сценой, и я тебя всем представлю, – она сверкнула улыбкой. – Дамы и господа, этот громовержец – мой любимый брат Уго. Сейчас он выпьет шампанского и станет мирным, словно ягнёночек.

– Ты прекрасно знаешь, что я не пью игристые вина, – пробурчал мэтр.

– Отлично, значит, Клаус поищет для тебя бренди. Клаус, идите и приведите себя в порядок! И проверьте, пожалуйста, что делает Банни.

Секретарь отскрёб себя от паркета и пошёл к двери. Возле Сони и Уго он остановился и спросил, как ни в чём ни бывало:

– Мэтр Штальмарк, вы какой бренди хотели бы?

– Если уж на то пошло, я бы предпочёл настоящий галльский коньяк, – на удивление мирно отвечал грозный маг.

Полину тронули за локоть. Она повернулась и радостно рассмеялась.

– Димитрис! Ты всё-таки успел вернуться?

– Да, что называется – с корабля на бал, – улыбнулся бывший временный фармацевт, он же начальник лаборатории в геневском институте мозга. – Что тут происходит?

– И смерть, и ад со всех сторон! – тряхнула головой Полина. – Если коротко – мэтр Уго Штальмарк сообщил, что секретарь Сони самозванец, но она секретаря отстояла.

– Ну, так это ж госпожа Мингард! – сказал Димитрис с глубоким уважением.

– Что ты привёз? Есть новости об Александре?

Он помрачнел.

– Новости есть, хороших – нет. Можно попробовать операцию, но… вероятность летального исхода девяносто процентов. Результат последнего, аппаратного исследования, пока не готов, но я не жду никаких изменений. Увы…

Полина молча сжала его локоть.

Тем временем Соня исчезла, чтобы через несколько минут появиться уже в другом платье, пурпурного бархата. Она поднялась на небольшую сцену, где стоял рояль, и место у рояля уже занял аккомпаниатор. Госпожа Мингард мгновение всматривалась в зал, потом глубоко вздохнула и кивнула пианисту. Тот взял первый аккорд.

О, да. коронная ария Соня Мингард, великой певицы – Царица Ночи. Моцарт во всей красе. Сложнее можно, но трудно, и не всякое драматическое сопрано с этой арией справится.

Госпожа Мингард справлялась с блеском.

Вдруг где-то в стороне вступила ещё один голос, и еще, и ещё… Пели четыре Сони, пели в один голос, и от этой музыки можно было умереть, так она была прекрасна. Нет, не то: она должна была бы оживлять умерших и радовала богов, вот как.