Две Дианы

– А мне, Мартен, как я уже тебе говорил, почудилось совсем другое.

– Но что именно, монсеньор? До смерти хочется знать.

– Рано еще об этом говорить, – ответил Габриэль. – А пока забудь на какой-то срок и о себе, и о той тени, которая затемнила всю твою жизнь. Попозже мы все узнаем, обещаю тебе. Поговорим лучше о другом. Сейчас ты особенно мне нужен, Мартен.

– Тем лучше, ваша милость!

– Тогда мы поймем друг друга, – продолжал Габриэль. – Мне нужна вся твоя жизнь без остатка, все твое мужество. Готов ли ты довериться мне и, пойдя на любые лишения, целиком посвятить себя моему делу?

– Еще бы! – вскричал Мартен. – Ведь таков мой долг!

– Молодчина, Мартен! Однако подумай хорошенько. Дело это трудное и опасное.

– Очень хорошо! Это как раз по мне! – потирая руки, беспечно заявил Мартен.

– Будем сто раз рисковать жизнью, Мартен.

– Чем крупнее ставки, тем интереснее игра!

– Но игра эта суровая и, начавши ее, придется играть до конца.

– Либо идти ва-банк, либо вообще не играть! – с гордостью молвил оруженосец.

– Прекрасно, – сказал Габриэль. – Но придется бороться со стихиями, радоваться буре, смеяться над недостижимым.

– Ну, и посмеемся, – перебил его Мартен. – По совести говоря, после той перекладины жизнь мне кажется просто чудом из чудес, и я не посетую, ежели господь бог отберет тот излишек, которым он меня пожаловал.

– Тогда, Мартен, все сказано! Ты готов разделить со мной мою судьбу и последуешь за своим господином?

– До самой преисподней, ваша светлость, хотя бы для того, чтобы там подразнить сатану!

– На это не слишком надейся, – возразил Габриэль. – Ты можешь погубить со мной душу на этом свете, но только не на том.

– А мне ничего другого и не надо, – подхватил Мартен. – Ну, а кроме моей жизни, монсеньор, вам ничего от меня другого не понадобится?

– Пожалуй, понадобится, – ответил Габриэль, улыбаясь бесшабашности и наивности вопроса. – Мне понадобится, Мартен-Герр, еще одна услуга от тебя.

– А какая именно, ваша светлость?

– Подбери мне, и притом поскорее, дюжину ребят твоей хватки. Словом, крепких, ловких, смелых – таких, что прошли огонь, воду и медные трубы. Можно это сделать?

– Посмотрим! А вы им хорошо заплатите?

– По червонцу за каждую каплю крови. В том трудном и святом деле, которое я должен довести до конца, жалеть о своем состоянии не приходится.

– В таком случае, монсеньор, – промолвил оруженосец, – за два часа я соберу целую свиту превосходных озорников. Во Франции и особенно в Париже в таких плутах никогда не бывало недостатка. Но кто будет ими командовать?

– Я сам, – сказал виконт. – Только не как гвардии капитан, а как частное лицо.

– Если так, монсеньор, то у меня есть на примете пять или шесть бывалых наших молодцов, знакомых вам еще со времен итальянской кампании. С тех пор как вы их отпустили, они до того истосковались без настоящего дела, что с радостью явятся по первому зову. Вот я их и завербую. Нынче же вечером я вам представлю всю будущую вашу команду.

– Прекрасно, – произнес Габриэль. – Но только одно непременное условие: они должны быть готовы покинуть Париж немедленно и следовать за мною без всяких расспросов и замечаний.

– За славой и золотом они пойдут хоть с закрытыми глазами.

– Я рассчитываю на них, Мартен. Что же касается тебя…

– Обо мне говорить не приходится, – перебил его Мартен.

– Нет, именно приходится. Если мы уцелеем в этой заварухе, я обещаю сделать для тебя то же, что и ты для меня. Я помогу тебе справиться с твоими врагами, будь покоен. А пока – вот тебе моя рука!

– О, ваша светлость! – промолвил Мартен, почтительно целуя руку Габриэля.

– Теперь иди, Мартен, и сейчас же принимайся за дело. А мне надо побыть одному.

– Вы остаетесь дома? – спросил Мартен.

– Да, до семи часов. Мне в Лувре надо быть только к восьми.

– В таком случае я еще до семи представлю вам нескольких персонажей из состава нашей будущей труппы.

Он поклонился и вышел, чувствуя себя на седьмом небе от одного только сознания, что ему доверили столь важное поручение.

Габриэль, оставшись один, заперся у себя в комнате и принялся детально изучать план Жана Пекуа. Он то расхаживал в раздумье из угла в угол, то присаживался к столу, набрасывая заметки. Ему хотелось, чтобы ни одно возражение герцога де Гиза не осталось без ответа. Мартен-Герр явился около шести часов.

– Ваша светлость, – важно и таинственно произнес он, – не угодно ли вам принять шесть или семь душ, которые надеются под вашим началом послужить Франции и королю?

– Ну да! Уже шесть или семь? – удивился Габриэль.

– Семь или шесть, которые неизвестны вашей светлости. А с нашими стариками из-под Меца дойдет и до дюжины.

– Черт возьми, ты времени даром не теряешь! Ну-ка, введи людей!

– Поодиночке? – спросил Мартен-Герр. – Так вам будет легче составить о них свое суждение.

– Пусть так, поодиночке, – согласился Габриэль.