Две Дианы

— С превеликим удовольствием, — ответил г-н де Бутьер, — но удалите этих слуг.

Мы, Перро и я, были уже у двери, когда его сиятельство сделал нам знак остаться.

— Это преданные друзья, — сказал он молодым господам, — и мне нечего стыдиться и нечего скрывать от них.

— Пусть будет так, — согласился г-н де Ланже. — Это несколько отдает провинцией, но дело, граф, касается в большей степени вас, чем нас. Ибо я уверен, что им уже известен этот секрет — ведь в городе только о нем и толкуют, — а вы, как водится, узнаете о нем последний.

— Да говорите же! — крикнул г-н де Монтгомери.

— Мой милый граф, — продолжал г-н де Ланже, — мы все расскажем вам, ибо больно видеть вас обманутым. Но расскажем мы при условии, что вы примете весть по-философски, то есть весело. Ведь все это не стоит вашего гнева, уверяю вас, тем более что гнев этот в данном случае совершенно бессилен.

— Посмотрим, говорите, — ответил сухо его сиятельство.

— Дорогой граф, — сказал тогда г-н де Бутьер, самый молодой и самый безрассудный из трех, — вы знаете мифологию. Вам известна, конечно, история Эндимиона. Но сколько лет, по-вашему, было Эндимиону ко времени его романа с Дианой Фебеей? Если вы полагаете, что ему было около сорока, то вы ошибаетесь: ему не было и двадцати, борода у него еще только пробивалась. Вот почему сегодня вечером Эндимиона нет в Лувре, богиня Луны закатилась и стала незримой, вероятно из-за дождя, а вы находитесь дома, граф де Монтгомери, из чего следует, что мы выиграли все три пари. Да здравствует веселье!

— Доказательства? — холодно спросил граф.

— Доказательства? — повторил г-н де Ланже. — Но вы можете пойти за ними сами. Ведь вы живете в двух шагах от богини Луны.

— Это верно. Спасибо, — сказал граф и встал.

Троим гостям пришлось тоже встать. Строгий и мрачный вид г-на Монтгомери напугал их.

— Вот что, граф, — сказал г-н де Сансер. — Не вздумайте делать глупости, не будьте опрометчивы и помните, что связываться со львенком так же опасно, как и со львом.

— Будьте спокойны, — ответил граф.

— Но вы ничего не замышляете?

— Будет видно.

И с этими словами он проводил их до двери или, вернее, выпроводил за дверь. Вернувшись, он приказал Перро:

— Плащ и шпагу!

Тот подал их ему.

— Вы действительно знали об этом? — спросил граф, пристегивая шпагу.

— Да, ваше сиятельство, — потупился Перро.

— Отчего же вы молчали?

— Ваше сиятельство… — пролепетал Перро.

— Понимаю. Вы не друзья, вы только добрые слуги, — дружески похлопал по плечу Перро граф.

Был он очень бледен, но говорил с каким-то торжественным спокойствием. Он еще спросил Перро:

— Давно ли ходят слухи?

— Ваше сиятельство, — ответил Перро, — вы обручились с госпожой Дианой де Пуатье пять месяцев назад, свадьба была назначена на ноябрь. И вот говорят, будто господин дофин полюбил г-жу Диану через месяц после того, как она приняла ваше предложение. Однако слухи об этом ходят не дольше двух последних месяцев, а до меня дошли только две недели назад. Вчера я избил одного из слуг господина Делагарда, посмевшего в моем присутствии шутить на этот счет, и барон Делагард не осмелился меня отчитать!

— Шутки прекратятся!

Граф произнес это так, что я невольно вздрогнула. Он провел рукой по лбу и сказал мне:

— Алоиза, пойди за Габриэлем, я хочу его обнять.

Вы спали, господин виконт, крепким детским сном и, когда я разбудила вас, заплакали. Я завернула вас в одеяло и понесла к отцу. Он взял вас на руки, долго смотрел на вас, затем поцеловал ваши полусонные глазки. И в это время его слеза покатилась по румяному вашему личику, первая слеза, которую пролил в моем присутствии этот сильный и мужественный человек. Передав мне вас, он сказал:

— Я вверяю тебе дитя мое, Алоиза.

Это были его последние слова, обращенные ко мне. Перро сказал ему:

— Я провожу вас, ваше сиятельство.

— Нет, Перро, — ответил г-н де Монтгомери, — я должен быть один. Останься.

— Но ваше сиятельство, позвольте…

— Я так хочу.

Противоречить ему было невозможно, и Перро умолк. Граф пожал нам руки:

— Прощайте, мои дорогие друзья… Нет, не прощайте, а до свидания.

И он ушел спокойным, твердым шагом, точно собираясь вернуться через четверть часа.

Перро не сказал ничего, но, едва граф вышел, он взял свою шпагу и плащ. Мы не обмолвились ни единым словом, и я не пыталась удержать его: он исполнял свой долг. Он раскрыл мне объятия. Я, рыдая, бросилась к нему. Нежно поцеловав меня, он выбежал вслед за графом. Все это длилось не больше минуты.

Оставшись одна, я без сил повалилась на стул и принялась неистово молиться. За окнами шумел дождь, ревел ветер. Но вы, Габриэль, снова безмятежно погрузились в прерванный сон. И никто не знал, что проснетесь вы уже сиротой.

XXI КАК РЕВНОСТЬ ИНОЙ РАЗ УРАВНИВАЛА СОСЛОВИЯ ЕЩЕ ДО ФРАНЦУЗСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ

Особняк де Брезе, где жила в ту пору г-жа Диана, находился действительно в двух шагах от нашего дома.