Две головы лучше (сборник)

– А собственно, почему я должна его бояться, – пробормотала себе под нос Елена Тимофеевна и развернулась. – Да, вы догадались, – сказала она, улыбаясь ему немного робко. – Мне нужно помочь донести покупки до дома. А там… Там обо всем и поговорим… Хорошо?

* * *

У меня была полная невезуха.

Похоронные ворота не раскрывались – сия гробница не спешила поделиться со мной тайнами своих скелетов. Я с тоской побродила вокруг, напоминая себе героиню рассказа Эдгара По, но ничего интересного мне на глаза не попалось.

– Ну, что за непруха вечно у меня, – ворчала я, пытаясь обнаружить хоть слабый признак жизни за высоким забором из красного кирпича. Надо ж мне было оказаться именно тут. Лучше бы я следила за Старцевым, честное слово…

Ворчать было бесполезно.

Я плюхнулась на трухлявый пень и достала сигареты.

Из склепа никто выходить не собирался.

Или они все уже отбыли к месту назначения, или спят, или вообще поумирали. Вошли, так сказать, в образ. Кстати, интересно, а внутри у них такой же мрачноватый антураж? Может, у них гробы вместо кроватей?

– У тебя никаких шансов, – мрачно сказала я себе. – Ты проторчишь тут до вечера и не почерпнешь ничего интересного для следствия…

Судя по тишине, царившей вокруг, соседи тоже предпочитали не мозолить глаза окружающим. Так что мне начало казаться, будто я одна-одинешенька в этом оазисе благополучия, который по неведомым причинам действует на меня угнетающе.

Просидела я так около получаса, и мне стало окончательно ясно, что этот мой день можно смело отнести к неудачным. Я твердо вознамерилась уйти и поднялась с удобного пенечка, как вдруг услышала за своей спиной голосок:

– Сигареткой не угостишь, подружка?

Я обернулась.

Прямо передо мной сияли ослепительно голубые, выгоревшие глаза на морщинистом личике, ко мне протягивалась маленькая ладошка, похожая на птичью лапку, а само это странное существо неопределенного пола и возраста было обряжено в совершенно не подходящие к этому времени и месту ужасающие грязные лохмотья.

– Конечно, – я протянула существу пачку «Винстона».

– Благодарствую, – степенно отозвалось существо и спокойно устроилось с моей пачкой на пеньке. – Ты чего-то тут давно ошиваешься… Поджидаешь кого?

В его взгляде проницательность смешивалась с откровенным любопытством.

– Да так, – отмахнулась я. – Покурить присела… Шла в больницу к подружке и…

«Господи, ну и чушь я несу, – ужаснулась я. – Если «оно» наблюдает за мной давно, то ничего ж себе – присела я покурить! Полпачки выкурила!»

«Оно» вежливо делало вид, что верит мне.

– Здесь странный, вишь ли ты, человечек живет, – задумчиво показало «оно» на мой «мемориал». – Я его боюсь. И тебе я бы не советовала тут сидеть…

«Ага, – отметила я. – Значит, это женщина…»

– Почему?

– Потому что он вроде бы убивец, – огорошила меня откровенностью странная незнакомка. – Не знаю, но Добрынька так говорит. А ей верить можно… Вроде как он ее к себе на «пиршество» заманивать пытался… Так что ты, девушка, шла бы, пока он тебя не приметил…

С этими словами она поднялась.

– Подождите! – взмолилась я.

Эту странную особу я сейчас почитала за дар небес, и мне совсем не хотелось, чтобы этот дар внезапно был отозван назад.

– Ну, жду…

– Как вас зовут? – начала я издалека.

– Танькой, – усмехнулась она.

– Видите ли, Танечка, меня действительно очень интересует этот человек… Живущий в доме.

И я рванула с места в карьер, даже не зажмурившись.

– Я детектив. Частный детектив. Только, пожалуйста, не говорите об этом ни с кем, ладно? Даже с этой вашей Добрынькой…

– Да я про него и не знаю ничего, – отмахнулась Танька. – Это тебе надо с Добрынькой…

– А где ее можно найти?

Она воззрилась на меня, вытаращив свои маленькие глазки, и расхохоталась.

– Добрыньку? Да вона там… Видишь больницу-то? Вон во дворе она обычно и спит… Потому что очень этого парня боится.

– А сейчас? Сейчас она там?

– Не, сейчас она на базаре побирается… Если не стесняешься, пойдем.

– Нет, что вы, – горячо заверила я ее. – Почему я должна вас стесняться?

* * *

Впрочем, уже через пятнадцать минут я поняла, что прогуливаться по улицам с бомжовками – почти подвиг. На нас постоянно оборачивались.

Наконец мы добрались до базарчика, где обреталась Добрынька.

Танька протискивалась сквозь толпу покупателей, таща меня за собой.

– Тут овощи дешевые, – объясняла она мне обилие людей на этом окраинном базаре. – Потому сюда все и прут…

– Смотреть надо, дрянь этакая, – завизжала толстенная баба с огромным пакетом, до самого верха заполненным цветной капустой.

– Да пошла ты, – вполне миролюбиво, на мой взгляд, отозвалась Танька. – Может, мне надо смотреть, а тебе худеть…

Бабища сузила свои и без того узкие глазки и застыла, беззвучно открывая рот.

– Пошли быстрее, пока она не очухалась. А то эта мегера ментов позовет.

Объясняться с ментами ни мне, ни ей не хотелось. И мы прибавили шагу.

– Вон Добрынька, – ткнула Танька пальцем в сидящую на корточках замусоленную «туркменку». – Пошли…

Подойдя, я ужаснулась – в руках у «туркменки» был завернутый в немыслимо грязную тряпочку ребенок, а сама она протягивала народу тощую ладошку.