Две – к радости

Выхожу из поезда на Лондонском мосту, глядя на гигантскую вершину Осколка, пронзающего ярко-голубое небо. Я пытаюсь следовать указаниям на телефоне и добраться до маленького кафе на Боро-Маркет, где мы должны встретиться с братом, но не могу сориентироваться. Помню, как мне понравились в Нью-Йорке аккуратные, прямые линии кварталов. Лондон – это мешанина улиц, железнодорожных линий и крошечных переулков: больших современных зданий и древней истории. Я сворачиваю на одну улицу и, прежде чем понимаю, что ушла слишком далеко, натыкаюсь на гигантский корабль, затем – руины какого-то средневекового дворца, напоминающего Иллюмен Холл.

Наконец, я нахожу кафе и ныряю внутрь. За столиком с двумя чашками кофе наготове сидит мой брат.

– Диди! Так рад тебя видеть.

– Эдисон! Вау! Так дико, что ты в Лондоне.

Крепко его обнимаю, когда он встает, охватывая меня своими сильными руками. В нем почти шесть футов и пять дюймов роста[7], он возвышается над большей частью остальных посетителей, рядом с ним даже я кажусь себе коротышкой – и это одна из причин, по которым я люблю его.

– Я заказал тебе кофе с самым отвратительным названием в меню… Какое-то недоразумение с ирисками и орехами. Надеюсь, тебе понравится.

Я делаю глоток, падая на табурет.

– Ням. Лучше, чем скучный эспрессо.

«Он бы поладил с Патриком», – вдруг думаю я.

– Что ты тут делаешь? Разве ты не должен веселиться где-то со своим братством?

– Я не член братства, и ты это знаешь. – Он склоняется вперед, обхватывая пальцами крошечную кофейную чашку. – Неважно. Ты в последнее время не общалась с папой?

– Нет… на самом деле я пыталась связаться с ним, но он ушел в полный ИГНОР. Это даже раздражает.

Теперь, отдышавшись, я замечаю, в чем пришел Эдисон. Он в костюме. Я хмурюсь: это на него не похоже.

– Очевидно, он проводит кризисные совещания по поводу своего нового проекта. Он подумал, будет неплохо посвятить тебя в то, что происходит. Он попросил меня приехать и рассказать все тебе. Он планирует…

– Купить школу, в которую он меня послал, и превратить ее в какой-то роскошный отель, вновь перевернув мою жизнь и разрушив жизни многих моих новых друзей? Что-то в этом роде?

В кои-то веки мне удалось лишить брата дара речи. Это приносит удовлетворение, но лишь до того момента, пока до меня не доходит суть сказанного. Раньше я на самом деле не задумывалась об этом. Но это просто пугающе типично для моего отца. Послать меня в школу, которую он хочет купить, вероятно, чтобы сэкономить деньги: я-то думала, что он тратит тысячи фунтов на мою учебу, тогда как все это, вероятно, было частью сделки. Его ничуть не заботит мое будущее.

«Потому что ему и не нужно беспокоиться».

Всю свою жизнь я жила в огромной страховочной сетке. Я могла бы вновь сменить школу, или взять перерыв на год, или вообще не поступать в колледж и все равно встать на ноги. Моему отцу, может быть, и наплевать на мое будущее, но он никогда не позволит мне утонуть: как бы неприятно ни было мне это признавать.

Старший брат наконец резко выдыхает, затем делает глоток кофе.

– Так ты знаешь. Но как? Па сказал, что он тебе еще не рассказывал.

– Не рассказывал.

Эдисон вскидывает бровь.

– Это серьезно. Никто еще не должен знать. Это было условие сделки: никому не рассказывать, пока все не будет окончено. Если папа узнает, что где-то была утечка, он будет в ярости… Ты не представляешь, насколько наше будущее зависит от этого.

– Ну, поверь мне, кто-то в школе знает об этом. Я видела планы. Может, миссис Эббот в конце концов не захочет заключать сделку?

– Ваш декан?

– Директриса, тут это так называется.

– О, точно. Не, по словам папы, она настаивает на этом. Приезжает к нему, чтобы отчитываться об успехах и прочее подобное.

– О. – Теперь, наконец, стало понятно, зачем тогда миссис Эббот навещала моего отца. Я чувствую злость, поднимающуюся глубоко изнутри.

– Диди, слушай. Если это всплывет… все может стать очень плохо.

– Если все настолько плохо, папа мог бы рассказать мне об этом раньше! Не посылал бы меня в школу, где я заводила бы друзей всего на год.

– Как он мог ждать, что ты поймешь? Для него это большой, амбициозный проект. Огромные деньги для нас. Самые большие до сего момента. Ты не хочешь все испортить, а?

Я так сильно вдавливаю ноготь большого пальца в указательный, что прокалываю кожу. Но мне все равно. По крайней мере, так я хоть что-то чувствую.

– Честно, Эдисон? Мне плевать, что думает папа. Но я не думаю, что ему стоит рассчитывать на то, что эта продажа состоится. Как ты думаешь, он знает или вообще интересовался историей школы? Это место пережило революции, массовые убийства, бомбардировки, мировые войны. Поверь мне, у папы нет никаких шансов против тех сил, которые по-настоящему стоят за этой школой.

Эдисон откидывается назад.

– Я именно об этом. Именно об этом я и хотел с тобой поговорить. Ты ошибаешься. За этим стоят некоторые из главных спонсоров школы. Одна семья… Рэдклиффы? Именно они главные инвесторы.