Две королевы

Этим «недостойным» человеком был Хантли, которого снова называют «фальшивым шурином». Здесь следует насторожиться, потому что только после похищения Марии 24 апреля 1567 г. между Хантли и Босуэллом возникла размолвка из-за намерения Босуэлла развестись с женой, леди Джин Гордон, и жениться на Марии. Сама Мария крупно поссорилась с Хантли, но только после того, как его сестра подала прошение о разводе. Мы также знаем, что после возвращения из Эдинбурга, где он готовил свой развод, Босуэлл поругался с Марией. Рукописные доклады Дрери указывают на «большую размолвку» между ними, длившуюся полдня. Это их единственная серьезная ссора до свадьбы.

Автор письма говорит, что ее возлюбленный «пожелал», чтобы Хантли посоветовал, что ей следует говорить и «где и когда Вы должны прийти ко мне». Но все пошло не по плану. Хантли отчитал ее. Он обрушился на ее «глупую затею», заявив, что она не может выйти замуж за человека, который не только уже женат, но также похитил ее, и что его семья, Гордоны, никогда этого не допустят. По утверждению лордов конфедерации, Мария отправила это письмо «из Стирлинга», чтобы предупредить о рисках похищения на мосту через Алмонд. Согласно хронологии Морея, она написала письмо 21-го, 22-го или, возможно, утром 23 апреля, непосредственно перед ее похищением 24-го числа. Но в письме нигде не встречаются слова «из Стирлинга». Неправдоподобно также утверждение Морея, что письмо предшествовало похищению. Лорды всегда настаивали, что цель автора — убедить Босуэлла, чтобы он похитил ее, используя Хантли как посредника, чтобы сообщить ей время и место мнимого похищения. Мы должны поверить, что до этого момента она не обсуждала с Босуэллом, где и когда должен быть разыгран этот спектакль. Босуэлл, обещавший все уладить, не мог принять решение и поэтому последовал совету Хантли, попросив его спросить у автора, что она думает на этот счет и «где и когда Вы должны прийти ко мне».

В архивах Сесила сохранились две рукописные копии этого письма, одна на французском, как оригинал, а другая в переводе на английский. На французском мы читаем: Хантли («фальшивый шурин») «m’a presché que c’estoit une folle enterprise, et qu’avecques mon honneur je ne vous pourries jamais espouser, veu qu’estant marié vous m’amenies et que ses gens ne l’endureroient pas et que les seigneurs se dédiroient». В буквальном переводе: «убеждал меня, что это была глупая затея, и что честь не позволяет мне выйти за Вас, поскольку, будучи женатым, Вы увезли меня, и что его семья этого не потерпит, а лорды откажутся от своего слова» (курсив добавлен). Морей всегда настаивал, что французский текст следует читать так: «убеждал меня, что это будет глупая затея… поскольку, будучи женатым, Вы увезете меня…» (курсив добавлен). Но для Марии французский язык был родным. Если бы она использовала прошедшее время, то описывала бы прошлые, а не будущие события, как утверждали ее обвинители. Более того, использование прошедшего времени гораздо логичнее и соответствует тому, что мы знаем о реальных событиях в Данбаре после того, как Босуэлл уехал в Эдинбург, чтобы организовать развод, оставив Марию с Хантли.

26 апреля Босуэлл поскакал в Эдинбург. Там он помог жене подать прошение о разводе в протестантский суд. На следующий день Мария попросила архиепископа Сент-Эндрюса аннулировать брак Босуэлла в католическом суде. Когда Босуэлл вернулся в Данбар, то обнаружил, что Хантли и Мария поссорились. Затем у Марии и Босуэлла случилась первая большая размолвка. Если шестое письмо не подделка, но было написано после, а не до похищения, это существенно углубляет наше понимание того, какие чувства Мария испытывала к Босуэллу, пока он был в Эдинбурге, а она ссорилась с Хантли:

Я хотела бы умереть. Потому что вижу, что все складывается неудачно. Вы обещали мне совсем другое, но отсутствие имеет власть над Вами, у которого в луке две тетивы[91]. Ускорьте свой ответ, чтобы я не ошиблась и не доверяла Вашему шурину в этом деле. Потому что он всегда выражает свое несогласие. Пусть Бог дарует Вам добрую ночь.

Все это абсолютно логично. Мы никогда точно не узнаем, что Босуэлл обещал Марии. Но ее чувства совпадают с теми, которые она впоследствии выражала, излагая свою версию Роберту Мелвиллу и епископу Данблейна, отправлявшихся с дипломатическими поручениями к Елизавете и Екатерине Медичи. Она понимала, что поступила дурно, вступив в связь с женатым мужчиной, и пыталась оправдать свое поведение — как перед собой, так и перед другими.