Две королевы

На приеме во дворце Турнель, последовавшем за ратификацией Апсетлингтонского договора, Гизы не присутствовали. Вместо них Марию сопровождал коннетабль. Пользуясь случаем, Монморанси заверил английских послов, что всегда оставался другом Англии, а теперь дружеские чувства между странами укрепились еще больше. Елизавету он назвал «добродетельной и достойной королевой». Это была новая официальная линия во французской внешней политике, и Марии приходилось придерживаться ее — независимо от желания. В письме к Монморанси, написанном после приема, она говорила о его «добром и успешном предприятии».

Набираясь опыта, Мария начала понимать, какими непостоянными могут быть союзники и как быстро она может стать жертвой изменения баланса власти между фракциями. В 1559 г. ее дяди считали Като-Камбрезийский мир предательством, но если Генрих II его одобрил, Марии ничего не оставалось делать, как смириться. Сразу поле церемонии ратификации договора в Лувре король устроил себе неделю отдыха в домах коннетабля и Дианы де Пуатье, довольный тем, что его политика снова в надежных руках.

Стрессовые ситуации всегда сразу же отражались на здоровье Марии. Именно это и произошло весной 1559 г., когда она оказалась между двух огней — между Гизами и Генрихом II с коннетаблем Франции.

В марте Сесилу, который теперь прочно утвердился в роли первого министра Елизаветы, поступило донесение, что Мария серьезно больна. За четыре дня до ратификации договора один из английских посланников во Франции Трокмортон — близкий друг и доверенное лицо Сесила — писал, что Мария «очень бледна, лицо зеленоватое, дышит с трудом, а при дворе шепчутся, что она — не жилец».

18 июня ей «стало плохо» в церкви, так что «пришлось принести вино из алтаря, чтобы она не лишилась чувств». Три дня спустя Мария упала в обморок. Еще через неделю она «страдала от какой-то неизлечимой болезни».

Неизвестно, чем было вызвано недомогание Марии, стрессом или первым приступом состояния, известного как острая перемежающаяся порфирия, но худшее было еще впереди. В конце месяца у дворца Турнель проходил еще один турнир. 30 июня в пять часов вечера сорокалетний король вернулся на ристалище. Он настаивал на повторном поединке с капитаном шотландской гвардии Габриэлем де Лоржем, графом Монтгомери, который сломал о Генриха копье, но, вопреки правилам, признал себя побежденным.

Диана и Екатерина уговаривали Генриха не делать этого. Но он отказался их слушать. Монтгомери было приказано снова взять оружие. При первом же столкновении его копье попало в грудь королю, соскользнуло по доспехам вверх к шлему и разлетелось на куски, которые попали под забрало. Один большой фрагмент рассек королю лоб, другой пронзил левый глаз. Генриха внесли во дворец и вызвали лучших хирургов. Лекари надеялись спасти короля, но ничего не вышло — обломки копья задели мозг. Он то осознавал окружающее и говорил нормально, то корчился в судорогах или застывал в параличе.

Мария, дофин и остальная королевская семья ночи и дни проводили у постели Генриха, но он умер 10 июля от обширного кровоизлияния в мозг. Коннетабль оставался у тела короля, а дяди Марии посадили ее и Франциска в карету и отвезли из дворца Турнель в Лувр. Братья де Гиз неожиданно восстановили свою власть.

Франциск был провозглашен королем Франции, после чего двор погрузился в траур. Затем все разъехались. Нового короля родственники Марии увезли в Медон, замок Гизов в окрестностях Парижа. Сама она поехала в королевские апартаменты в Сен-Жермене. Через пять месяцев ей должно было исполниться семнадцать. Теперь Мария стала еще и королевой Франции.

7 Обманутая королева

Дофин короновался как Франциск II в Реймсе — священном городе Франции, традиционном месте помазания королей на царствие. Но празднования начались с дурного предзнаменования. Когда 15 сентября 1559 г. Франциск со своей свитой приблизился к воротам города, где должна была состояться официальная встреча, внезапно хлынул ливень, и все промокли до нитки. Затем коронацию, которая планировалась во время торжественной мессы в воскресенье, отложили на день. Герцог Савойский, один из самых высокопоставленных гостей, простудился, и церемонию пришлось перенести. Таким образом, Франциск II стал единственным французским королем, коронованным не в воскресенье и не в один из главных праздников. Более того, медаль, заранее отчеканенную в Париже, пришлось раздать присутствующим в качестве сувенира, поскольку на ней стояла неправильная дата.

В понедельник утром Франциск, одетый в белую мантию из дамаста поверх рубашки и туники из белого шелка, во главе торжественной процессии двинулся из дворца архиепископа в собор. Когда он вошел в главные ворота, заиграли трубы, затем зазвучал гимн. Франциск пошел по нефу к хорам, которые были украшены самыми роскошными гобеленами из Лувра. Дойдя до главного престола, он занял место напротив трона архиепископа.