Две королевы

Вторая тактика Марии весной 1564 г. заключалась в том, чтобы исподтишка нанести удар по Елизавете и попытаться дестабилизировать Англию. В прошлом году Елизавета просила о любезности и обратилась к Марии, спрашивая, согласна ли та выдать графу Ленноксу, который принес столько неприятностей Шотландии при Генрихе VIII, паспорт для возвращения из долгой ссылки в Англии. Это был абсолютно лицемерный поступок. Елизавета не испытывала дружеских чувств к Ленноксу, жену которого, леди Маргариту Дуглас, лишь недавно выпустили из Тауэра. Елизавета вступилась за Леннокса в разгар попыток Марии выйти за дона Карлоса, чтобы досадить ей.

Обращаясь с такой просьбой, Елизавета играла с огнем. Сыном и наследником Леннокса и его жены был Генри, лорд Дарнли: семнадцатилетний, необыкновенно красивый и имеющий самые веские, после самой Марии, основания претендовать на английский трон. Когда Елизавета обратилась за паспортом, никто не предполагал, что Дарнли будет сопровождать отца в Шотландию. Наоборот, он должен был остаться при королевском дворе, где за ним можно приглядывать — фактически под домашним арестом. Ему позволялось прислуживать Елизавете, для которой он по вечерам пел и играл на лютне. Но не последует ли Дарнли за отцом, когда тот вернется в Шотландию? А если последует, может ли он стать претендентом на руку Марии?

Идея выглядела фантастической, и Рэндольф сразу же отверг ее. Затем, в последнюю неделю апреля 1564 г., Мария решила, что поймает Елизавету на слове, и выдала паспорт Ленноксу, позволив ему вернуться в родовое поместье. Близкий друг Нокса, Уильям Киркалди, писал из Перта: «Граф Леннокс получит разрешение вернуться домой и обратиться к королеве. Ее намерения неизвестны, однако подозревают, что ее наконец убедили выбрать его сына».

С этого момента многие начали смотреть на Дарнли как на вероятного мужа Марии. Скорее всего, и для Елизаветы он был самым неподходящим кандидатом. Если Мария выйдет за него замуж, ее позиции как наследницы престола значительно укрепятся, поскольку он мужчина и рожден в Англии, и, следовательно, отпадают два главных возражения, выдвинутых парламентом в 1563 г.: Мария была женщиной и иностранкой.

Дарнли не был протестантом, но и фанатичным католиком тоже. Он не слишком серьезно относился к своей вере и мог утром прийти на католическую мессу, а вечером на протестантскую проповедь, не видя в этом никакого противоречия. Это делало его не таким опасным, как дон Карлос или даже эрцгерцог Карл. Кроме того, он обладал привлекательной внешностью. На четыре года младше Марии, больше 1,80 м ростом, такой же стройный и ловкий, как Леннокс, когда тот последовал за Марией де Гиз из Стирлинга в Эдинбург и Сент-Эндрюс. Лицо у него было более нежным, чем у отца, но это еще не стало предметом пересудов.

Согласившись впустить Леннокса в Шотландию, Мария тут же предложила Рэндольфу план, согласно которому две королевы должны назначить представителей для встречи на границе, в Берике, чтобы обсудить условия возможной женитьбы Дадли. Елизавета тут же запаниковала. Мария бросала ей вызов. Она уже жалела о том, что попросила Марию разрешить Ленноксу вернуться. Но сделанного не воротишь, и Елизавета не могла отказаться от того, что предложила сама. Она — втайне, как ей казалось, — обратилась к Мейтланду и Морею с просьбой помешать возвращению Леннокса, однако они отвергли ее намеки и с удовольствием сообщили о них Марии, которая почувствовала себя намного увереннее.

Летом 1564 г. Мария намеренно сделала так, чтобы оказаться за пределами досягаемости английского двора. Она оставила Елизавету в неизвестности и отправилась в очередное путешествие, в этот раз на самый север Шотландии, сначала в Инвернесс, оттуда в Гартли графства Арединшир, а затем в Истер-Росс. Она пыталась связать говорящие на гэльском горные районы страны с Шотландской низменностью, где жители говорили на среднешотландском диалекте английского, — посредством верности королеве. И ее план сработал, поскольку в каждом пункте маршрута хозяева устраивали ей пышную встречу и не скупились на развлечения. Помогло приказание придворным носить традиционную для горных районов одежду, а также любовь королевы к губной гармошке и поэзии бардов. Она с удовольствием слушала игру на волынке, которая даже в большей степени, чем губная гармошка, являлась символом идентичности и культуры шотландских горцев.

К тому времени, когда Мария вернулась в Эдинбург, произошел еще один неожиданный поворот. Екатерина Медичи, не будучи уверена, закончились ли попытки Марии выйти за дона Карлоса, и желая предотвратить будущий кризис, отправила Мишеля де Кастельно, сеньора де Мовиссье, с посланиями как к Елизавете, так и к Марии.