Две линии судьбы. Когда остановится сердце

— Как видите, я пока еще на свободе. Но главное, что с их близкими я тоже периодически вела подобные разговоры. И убеждала их не прерывать курс лечения для тех женщин.

— И никто из них не призвал вас к ответу?

— Никто, что может показаться вам удивительным. Потому что результат был налицо и все эти женщины выглядели просто прекрасно. К тому же они явно помолодели.

— У вас есть медицинское образование?

— Да, я в прошлом врач-терапевт, но недавно окончила курсы диетологии. Так что теперь у меня есть диплом врача-диетолога.

Ухоженная, неопределенного возраста, спокойная и одновременно напряженная, очень странная и вместе с тем обладающая способностью вызывать по отношению к себе самые добрые чувства. Пришла сюда, значит, действительно не боялась. Лиза уже и не знала, как ей реагировать на услышанное.

Умом она понимала: все, что сотворила с Глашей эта женщина, — самое настоящее преступление. Она насильно держит Глафиру в своем загородном доме, пугает байками о трансплантации органов, параллельно внушая ей мысль о том, что никто-то ее не ищет и не собирается, предположим, хотя бы заплатить за нее выкуп, чем подрывает ее психическое здоровье. Но, с другой стороны, уж слишком разительная наблюдается перемена в Глафире, и кто знает, может, когда-нибудь она и скажет им всем «спасибо»?

— Послушайте, а ведь это вы звонили мне и пытались успокоить насчет нее, так?

— Так.

— Как вы узнали мой телефон?

— Хитростью. Позволила своему мобильнику оказаться в руках у Глафиры, и она сразу же набрала ваш номер, не зная, что телефон я заблокировала. Однако набранный ряд цифр сохранился.

— Ясно. Морочите ей голову, издеваетесь над моей бедной подружкой!

— Если хотите, я верну вам ее завтра же утром. Но тогда курс лечения прервется, и, скорее всего, Глафира очень скоро вновь наберет эти ненужные ей килограммы. И тогда получится, что и цели своей она не добьется, и на организм ляжет сильнейшая нагрузка, поскольку пока что она только и мечтает о большом куске жареного мяса и о ваших тортах и булочках. Может, потерпим еще немного, пока она не поймет, что для нормального функционирования ее организма необходимо не такое уж большое количество пищи? Пока она не созреет для того, чтобы принимать пищу культурно, понимаете? А не как, извините, свинья?

Лиза вдруг почувствовала, что краснеет. За Глашу. С одной стороны, она злилась на эту женщину за столь грубые слова в адрес подруги. С другой — понимала и соглашалась с каждым словом этой странной дамы.

— Послушайте, не знаю, как вас там…

— Зовите меня просто Ольгой, для удобства.

Вот уж точно! Как же ей подходит это имя! Ольга. Твердый и звонкий колокольный звон. Оль-га, Оль-га…

— Ольга, я думаю, что нам надо найти некий компромисс.

— Да я и так знаю, что вы сейчас скажете. Что вы должны встретиться с Глафирой и все ей объяснить… Уверена: как только она увидит вас, так сразу же запросится домой. Потом вы расскажете ей еще парочку историй, связанных с вашей профессиональной деятельностью, зацепите, что называется, ее, и она сорвется… И все будет напрасно! Пожалейте ее!

— Хорошо. Тогда пусть она хотя бы получит от меня письмо, где я в двух словах объясню, что с ней происходит. К тому же я просто обязана рассказать о вашем визите ее мужу, Адаму!

— Хорошо. Тогда напишите ей прямо сейчас, а я передам. Вот только не воспримет ли она ваш поступок как предательство? Простит ли она вас, как простила я в свое время свою подругу?

— Этого я не могу вам сказать. Но и вы поймите меня! Идея с трансплантацией органов — ужасна! Быть может, вам стоит придумать какую-нибудь менее страшную историю?

— У меня есть и несколько других в запасе. И на сегодняшний день, я думаю, еще не поздно все изменить и рассказать ей, к примеру…

Лиза сидела, слушала — и не верила своим ушам.

Когда ей через какое-то время позвонил Дмитрий и сонным голосом спросил, где она и чем занимается, Лиза спокойно ответила ему, что она борется со своей бессонницей, сидит в офисе и разрабатывает одну идею.

— Дима, продолжай спать, а я, если меня все-таки сморит сон, прилягу здесь, на диванчике.

Ольга достала сигарету, закурила. Лиза, изнемогая от желания попросить у нее сигаретку, тяжело вздохнула и достала из кармана коробочку монпансье.

16. Май 2010 г. Адам

Адаму предстояла еще одна тревожная ночь. Ночь, полная мыслей о Глаше, о том, где она и что с ней. Вариантов относительно ее местонахождения оставалось все меньше и меньше. Одно он понимал отчетливо — с ней случилась беда. Иначе если бы она была в состоянии перемещаться в пространстве, то непременно дала бы о себе знать. Даже если бы вдруг оказалась случайно на Северном полюсе. Она очень предприимчивая, сообразительная, она нашла бы тысячу способов сообщить о себе. И раз она этого не сделала, значит, не могла — просто физически. Или она больна, или ее где-то держат взаперти. О том, что она погибла, он не мог и не хотел думать. Это были бы самые страшные мысли в его жизни. И они, как отрава, разъедали бы его сознание, отравляли надежду.