Две луны мезозойской эры

– А вы знаете, доктор Стар, что в двадцатом веке все продукты питания были полезны? Все продукты, без исключения. В нашей семье сохранилось прабабушкино бумажное издание книги «О вкусной и здоровой пище» середины двадцатого века с очень интересными картинками. Так сливочное масло было очень полезно и в каше, и в картофельном пюре. Ещё его мазали на хлеб, а сверху клали сыр. И никто не боялся потолстеть. Куриные яйца были полезны, причём полезны целиком. Это потом медики забили тревогу, и рекомендовали всем есть в яйцах только белок, а ещё позднее – употреблять только желток… Мясо было полезно любое, особенно свинина. Были полезны почки, сердце, даже печень. Люди тогда не опасались холестерина и холестериновых бляшек в сосудах. И никто не боялся из-за нитратов есть крепкий отвар овощей в виде борща. Такой отвар особенно был полезным, как и мясной бульон, который не надо было сливать. И только к двадцать первому веку стало появляться все больше тучных людей разных возрастов с целым перечнем хронических заболеваний, несмотря на огромное количество всевозможных диет и ограничительных рекомендаций.

– Это вы к чему, Петрович? – спросила Басс.

– Это я сейчас сижу и думаю… Как хорошо, что моя бабушка, известный учёный-диетолог Татьяна Мещерякова… А у нас в роду все были диетологами, знаете ли! Что она не дожила до того времени, когда продукты питания стали синтетическими. Она бы этого не пережила! – выпалил он, с удовольствием отметив, что необыкновенно голубые глаза молоденькой докторши смотрят на него в потрясении.

– Ну… Продукты же не все синтетические. Есть и натуральная еда, – возразила та.

– Да, но мне иногда кажется, что синтетика как раз и появилась после многочисленных запретов врачей, – сказал он. – Люди стали бояться есть натуральные продукты.

– Ну, вы же сами понимаете, что всё было как раз наоборот. Но мы с вами об этом потом поговорим, а сейчас мне надо найти Янки, – сказала Басс с улыбкой, уже поворачиваясь, чтобы уйти.

– Янки в хозблоке, доктор Стар. Он сегодня собирался заняться танцами, – отозвался с соседнего стола Гамэн, и Петрович подумал, что этот малец уж точно не пропустил ни слова из их разговора.

Басс удивлённо вскинула брови, поблагодарила Гамэна и пошла по проходу между столами на выход.

– Я вас провожу, доктор Стар! Мне тоже надо в хозблок! – воскликнул Сэм.

Он быстро пошёл за Басс, уже что-то рассказывая ей. О «дозарезу нужном» микроскопе Сэм явно забыл.

Петрович неодобрительно глянул ему в спину, хмыкнул и опять включил микроскоп, чтобы продолжить научные изыскания: по традиции выходной день фуражиры посвящали своему хобби. Через пару минут он заметил, что из лаборатории, быстро выключив все свои приборы, ушёл Гамэн. Потом, убрав инструменты в стол, куда-то заспешил Полонский-старший, а следом за ним так же молча покинул лабораторию и его младший брат. Парни тихо и быстро уходили один за другим. Скоро Петрович остался в лабораторном блоке один.

Он оторвался от микроскопа, покосился направо, налево, оглядывая опустевшее помещение, потом откинулся на спинку кресла, посидел так немного в раздумье, затем выключил микроскоп и тоже потрусил на выход.

****

Все мифы придумываются теми, кому они выгодны.

Мифов про аргентинское танго к ХХII веку сложилось много. Кто-то объяснял новичкам, что танго – это откровенный танец борделей и страстный вызов проституток. Кто-то считал, что это предложение к сексу на одну ночь, а также красивая прелюдия к поножовщине. Были и те, кто в своём танго воспевал любовь всей жизни. Потому что каждый выбирает тот танец, к которому он тяготеет.

Фрейд разучивал с Янки аргентинское танго.

Войдя в хозблок, Басс какое-то время в удивлении стояла и смотрела, как они отрабатывали шаг и плавно двигались бок обок, подняв левые руки вверх, а правыми обхватив спины воображаемых партнёрш глубоким охватом. Музыка играла тихо. Фрейд отсчитывал шеститактный ритм.

Скоро Сэм, стоящий за спиной Басс, не выдержал и захлопал в ладоши с криком:

– Карамба! Да у вас тут веселуха!

Янки и Фрейд повернулись на голос, а, видев её, смешались и остановились.

– Продолжайте. Я посмотрю. Люблю танго, – сказала им Басс.

Только Фрейд вдруг усмехнулся, подошёл к ней и протянул руку со словами:

– Разрешите пригласить вас, сеньорита.

Басс на секунду замерла в удивлении, потом приняла его руку, но тут же убрала её. Сказала со сдержанной улыбкой:

– Одну минутку.

Она подошла к столу, сдёрнула с него упаковочную кисею и повязала себе на бёдра, чтобы закрыть брюки. Ей хотелось, чтобы лёгкая и длинная кисея, словно юбка, сделала её фигуру, – с довольно прямыми плечами, – более женственной. Янки в это время сделал музыку громче.

Аргентинское танго – это всегда танец с незнакомым партнером. В отличие от бального танго, в аргентинском нет никаких заученных вариаций – это обязательно импровизация, когда танцор ведёт женщину, а та за ним следует, поэтому каждый танец всегда отличается от другого своим рисунком. И сейчас Басс и Фрейд, присматриваясь друг к другу, сделали несколько качаний, чтобы понять партнёра и найти общий пульс.