Две недели до Радоницы

Голос ее звучал умиротворяще и вместе с тем меланхолично. Каролина была полностью погружена в музыку и не замечала меня. Я прошел в середу, взял осколки меча в мешке и вышел к лошадям. Подкормив кобыл горстью овса, я вывел Лозу из загона и поскакал к Григорию.

Черный кузнец колол дрова на заднем дворе. В его исполнении колка дров была настоящим искусством (хоть и незатейливым). Раз – он взял полено и пригвоздил его к пеньку, два – колун взлетел вверх, три – лезвие с громким щелчком раскололо дерево на две половинки. Я смотрел, как сапоги постепенно исчезали под грудой дров, пока не решился наконец позвать его по имени.

– Каролине нужен этот меч, – как можно решительнее сказал я, показывая осколки. – Проси что хочешь. Без твоего согласия я отсюда не уйду.

Квадратный рельеф мускулистых плеч загородил от меня восходящее солнце. Стрелы бровей сомкнулись над переносицей. Белки глаз холодными огоньками подрагивали в такт тяжелому дыханию. Сейчас как пошлет подальше. Григорий поднес могучий кулак, в котором держал колун, и передал мне инструмент. Кивнул на сложенные друг на дружке поленья под навесом шопы и отдал единственный приказ: «Руби». А сам ушел.

Ну ладно – раз просит, надо делать. Передо мной стоял пенек, весь в глубоких отметинах от удара топором. Я взял в руки инструмент, поставил на пень небольшой срез. Ясень. Кто-то мне говорил, что это самое простое дерево для рубки. Ну поехали, хлопаки. После первого удара лезвие глубоко увязло в стволе. Я уперся ногой в пень, потянул рукоятку на себя, но она никак не выходила. Покряхтел-покряхтел – наконец, поддалось. Топор полетел в сторону, полено завалилось на меня, а я неуклюже распластался задницей на дровах. Ррррррр, попытка номер два. Дрова, я иду.

Я наметил глазом срез, который остался после первого удара. Второй пришелся несколько сантиметров в сторону от него, и лезвие вновь увязло. После очередной пары бесплодных попыток расколоть полено, обессиленный и уставший от жары, я малодушно сдался. Улегся в тени шопы и стал жевать яблоко. Через полчаса вернулся Григорий. На нем были комбинезон и защитная маска – такие надевают во время работы с пчелами. Красное лицо блестело на солнце каплями пота.

– Не получается. Дерево не поддается, – я кивнул в сторону полена.

Кузнец поставил полено на пень, взял в руки топор, широко расставил ноги. Лезвие на миг блеснуло на солнце – ТУК! – две половинки дерева упали по разные стороны пня. Он воткнул топор в пень и ушел обратно в дом. Занавес. Пристыженный его примером, я снова взялся за работу. После россыпи косых ударов мне удалось-таки расколоть свое первое полено, Второе пошло легче. Следуя примеру Григория, я широко расставлял ноги, держал топор за самое основание рукояти и опускал его шибким и ровным взмахом.

Чем больше я колол, тем лучше у меня выходило. Дело пошло. Вскоре я стал замечать маленькие трещины на срезе у каждого полена. «Целься сюда» – словно говорили они. Шестое полено я расколол с первого удара. А вот бревна со срезами на боках было тяжелее расколоть. Или те, которые имели толстый ствол в сердцевине. Такие я валил набок и рубил поперек. Впрочем, порой колун глубоко застревал – так, что оставалось стучать древком по пню в попытке разбить упрямое дерево. Или же обратить топор рукоятью в дол и колотить пень прикладом. Пока колол дрова, солнце описало параболу над моей головой, зевая по пути. Окончив работу, насквозь мокрый, я подошел к ведру с водой и стал жадно пить.

Оценив результат моей работы, Григорий лишь кивнул. Присел рядом и стянул защитную маску.

– Холодное лето было остатне, – заговорил, – Пчелы совсем меда не давали. А у меня восемь ульев. Надо за ними каждый день ухаживать, маток лечить. Много работы.

– Вы жили с меда?

– Да еще как жили! Менял у господаров на молоко, на хлеб. Содержал нас с Юлей. А сейчас потребую дюжего хозяйства. Видал моих коз, видал огород? А так у всех тутай было, пока не уехали. Почему я, почему Марцель живем незалежно9, своим трудом? Цивилизация съест себя, как тот змей. Зверю нужно все больше и больше, чтобы расти. Но не видит он, что ест самого себя. В конце потянет в бездну вместе с собой и нас. А мы спокойно сидим в стороне и смотрим на то, как это происходит.

– Что происходит?

– Ты еще не видел?

– Я видел, что Ильмень-рощу вырубили.

– Поедешь в Бойков – поймешь. Ты и не слыхал о них, поди.

– О ком?

– «Санэндсан», – сухо изрек Григорий и громко сплюнул на землю, – Новые хозяева Нагоры.

– Кто они? Какая-то фирма, компания?

– На папирах – так. Но по правде они теперь господаре для нагорцев. Правят цеееее-лым краем.

– А как же Великий совет? Каролина говорила, что ты в нем состоял.

Григорий поднялся на ноги ожившим валуном.

– Нагрузи в тачку дров, – наказал, – Запалим печь, заварим чай. Поведаю тебе что.

Я так и сделал. Вскоре затрещали дрова в пламени каменной печи. В доме стояла тишина: из этого я заключил, что Юлии сегодня не было. Мне было интересно, вернулась вчера девушка или нет, но я решил пока не затрагивать тему. Тем временем Григорий заварил травяной чай.