Две недели до Радоницы

– Куррче, закрыто, – пробормотал он и развернулся обратно. – Пойдем через главный выход.

Юзек потянул ручку на себя: дверь со скрипом отворилась.

– О, благодарю, – поспешно сказал Карол и юркнул в проем.

Пошли вдоль Бакшта. Юзек заговорил:

– Я и забыл, что ты метал не любишь. Не расскажешь, наконец, почему?

– Долгая история, – Карол передернул плечи.

– Как же так? Металл ведь – это прогресс.

– Отнюдь, отнюдь.

– А электричеством пользуешься? У хозяйки твоей есть, поди.

Карол взглянул на друга как на умалишенного.

– Есть-то есть, но я запаливаю свечи. А хозяйку попросил все железные украшения и статуэтки убрать подальше.

– Экий ты! – усмехнулся Юзек. – А вот я думаю, что в будущем все будет из металла. Даже люди, ха-ха!

– Тогда уж пусть жагаровцы окажутся правы, и мир этот сгинет в огне.

– Жагаровцы? – Юзек нахмурился, – Это потерянные люди, в которых ничего, кроме злой иронии, не осталось. Весь мир катится к чертам, а они упиваются своим отчаянием. Да еще других в нем топят.

– Это говорит человек, который желает прогресса метала.

– Каро, я серьезно, – нахмурился Юзек, – Если мы не будем действовать, всех ждет гибель.

– Я не хочу ни в какие партии. Сам видел – они шуты. Каждый тянет в свою сторону. А один человек все равно ничего не изменит.

– Напрасно. Вот скажи – ты любишь Вильно?

Ясно, Карол любил. Любил подолгу сидеть на скамейке возле Вилии, наблюдая за спокойным течением реки и гребцами на байдарках. Любил бродить по оживленному центру, где-нибудь по Бенедектинской. Любил теряться в районе Антоколя, где его чаровала дикая местная природа. Находясь в Вильно, Карол чувствовал то же единение с натурой, как и во время прогулки по лесу. Город был для него чудом – спрятанным в непролазных рощах сокровищем, как описывал его когда-то Мицкевич. Поддавшись импульсу, Карол стал декламировать те самые строки:

– Однажды Гедимин охотился в Понарах,

На шкуру он прилег в тени деревьев старых

И песней тешился искусного Лиздейки,

Пока не задремал под говорок Вилейки;

Железный волк ему явился в сновиденье,

И понял Гедимин ночное откровенье:

Он Вильно основал, и, словно волк огромный

В кругу других зверей, встал город в чаще темной.

– Вот уж интересно, – усмехнулся Юзек, – Будто перед учителем рассказываешь. Кстати, почему волк был железный?

– А? – Карол будто не расслышал.

– «Железный волк явился в сновиденье». Почему королю народа, который жил в лесах, явился зверь из металла?

– Возможно, это был волк в латах.

– Хм, в латах бы он особо не развернулся, – сказал Юзек, мысленно представляя себе подобную картину. – Кстати, мы уже пришли.

За деревьями недалеко высился Барбакан, но Юзек остановился перед неприметной аркой – а почти любая арка Вильно это портал в другой мир – и пригласил Карола внутрь. Двор выглядел вовсе непримечательно и был пуст. Юзек показал на сбитые каменные ступени, что вели в темноту подвала.

– Нам сюда, – сообщил с загадочной улыбкой.

Друзья спустились в каменный грот. По-другому было и не назвать: свет попадал внутрь только из стиснутых окошек, а стены были сложены из грубо обтесанных камней. Низкие косые проходы освещало пламя свечей. Пивница тянулась в обе стороны, скрытые нерассеянной тьмой. Когда его глаза привыкли к слабому освещению, Карол обнаружил себя в окружении сотен резных фигурок.

– Впечатляет, да? – Юзек довольно глядел на потерявшегося Карола, – Ты не стесняйся, гляди что хочешь. Можешь и потрогать.

– Как… Как ты нашел это место?

– А как в Вильно можно что-то найти? Это оно нашло меня.

Юзек подошел к одной из настенных полок и подозвал к ней друга. На полке рядами стояли небольшие фигурки. Одна изображала босоногого фермера, сеявшего семена. Рядом стоял худой мужчина в длинном платье. На руках он держал ребенка, а тот, в свою очередь, сжимал в ручках плетеную корзинку, полную фруктов. В углу женщина с растрепанными волосами и выражением решимости на лице шла против ветра. Карол сразу приметил гипертрофированные образы: большие головы, огромные глаза, уши и носы. Ни одна из фигурок не была разукрашена – само дерево. «И хорошо» подумал Карол «Краска бы только отвлекала».

Они прошли вглубь каменной пещеры. Карол следовал за Юзеком, жадно рассматривая полки. Была здесь и привычная утварь: ложки, вилки и миски. В дрожащем свете пламени рисовались причудливые маски, изображавшие ни то зверей, ни то божеств. Карол повернул голову и взрогнул от страха: в упор на него глядела огромная лошадиная голова с выпученными глазами и разинутым ртом. У стенной ниши стояли музыкальные инструменты: они напоминали русские гусли, но с боков были украшены вьюнками.

– Знаешь, что написано?

Юзек кивнул на литографию мужчин, которые столпились вокруг козы и все одновременно тянули за вымя. Карол пригляделся к надписи по-литовски.

– «Может, это козел?» – перевел он.

– Ха-ха! Неплохо!

– Юзек, это прекрасное место, без сомнения. Но для чего мы здесь?

Его друг взял с полки одну из ксилографий, поднес ее близко к свече. Пламя ярко осветило отпечатанную на дереве картину: группа людей вокруг большого костра.