Две недели до Радоницы

Позади хлопнула дверь, я заслышал обрывок фразы по-немецки. Обернулся – это была Дарья, а с ней еще одна девушка. Дарья что-то говорила подруге, но, увидев меня, оборвала фразу.

– Ты! – воскликнула.

В руках она держала грейпфрут. Длинные пальцы цепко хватали плод за бугристую шкуру, тянули, мяли, с треском обнажая розовую мякоть. Неожиданно она подняла плод вверх, словно бейсболист, готовящийся к броску. Я метнулся к прилавку – скорее выставить цветы как защиту! – но не успел дотянуться до букета. Грейпфрут с хлопком расплющился о дерево прямо перед моим носом. Я нырнул за стойку, затем осторожно выглянул. Дарья со свирепым выражением лица заносила над головой второй грейпфрут.

– А ну вылезай! – прокричала.

Я схватил цветы со стола и поднял их над головой. Помахал будто белым флагом. Через секунду почувствовал, как стебли сотряслись, а часть маргариток вылетела из букета и рассыпалась по полу. Одновременно с этим о стену напротив размазался второй грейпфрут.

– Есть еще? – спросил я, с опаской выглядывая из укрытия.

– Увы, нет, – ответила девушка, подходя к стойке, – А жаль.

Я поднялся, держа букет в руках. Кажется, угроза миновала. Дарья стояла передо мной, в глазах – озорной блеск. Это сбило меня с толку: я думал, она действительно зла на меня. Признаться, я никогда до конца не понимал ее. Наверно, это меня в ней и привлекало.

И необычная красота, конечно. Она была невысокого роста, с тонкой фигурой, и во всем ее облике ощущался аристократизм и чувство собственного достоинства. Маленькие ладошки сочетались с необычно длинными тонкими пальцами, что придавало им изящный и деликатный вид. Пышные каштановые волосы бархатными волнами спадали на плечи. На светлом и чистом, как у ребенка, лице никогда не было макияжа. Широкие скулы и изящный с закруглинкой нос придавали ей сходство с изображением древнегреческих богинь. В то же время в ее внешности было что-то неуловимо славянское.

Она выхватила у меня из рук цветы.

– Это мне? – сказала будто удивленно. Потом пожала плечами и безразлично: – Стокротки – это пошло. Разве ты не знал?! Их все дарят.

И вдруг внезапно, с драматизмом в голосе:

– Их натура противоречива. Они одновременно печальные и веселые. За них покупают чувства, с них начинаются «отношения», но все равно они суть символ человеческого одиночества.

– То есть, тебе нравятся? – спросил я.

– Конечно, нравятся. Так и быть, ты выиграл десять минут моего времени. Я засекаю.

Да уж, не так я себе это представлял. Дарья вдруг спохватилась и притянула ближе свою подругу.

– Вот я неучтивая! – деланно упрекнула себя, – Знакомься, это Дорота. Мы вместе учимся в Германии. Она любезно составила мне компанию.

Дорота с милой улыбкой протянула руку для знакомства. Впрочем, за улыбкой читалось легкое замешательство. Даже подруга не понимала Дарьину игру, куда уж мне. Дорота поздоровалась по-нагорски, и я удивился.

– Почему вы тогда все по-немецки болтаете? – спросил я.

– Практикуем язык! – Дарью будто ошеломил мой вопрос, – Если бы знала, что будешь такие глупости спрашивать, дала бы пять минут. Кстати, сейчас осталось восемь.

– Стой! Девять. Я считал в уме.

– Нет, восемь! – не отступала она.

Дорота вдруг ухватила Дарью за руку.

– Андрей может помочь. Не думаешь?

– Покинув мой магазин? Конечно… – начало было Дарья, но осеклась, – А, ты имеешь в виду, на фестивале.

– Что за фестиваль? – спросил я, зацепившись за шанс остаться. Мог поклясться, что Дорота едва заметно мне подмигнула.

– Фестиваль Смока, – нехотя растягивая слова, сказала Дарья, – Выгляни в окно.

На улице был припаркован «Фолькваген Т1» – тот самый микроавтобус, так любимый хиппи в 60-х.

– Ничего себе динозавр, – присвистнул я, – Это на нем вы приехали? Понятно, почему на границе задержали.

– Это почему понятно? – ухватилась за последнюю фразу Дарья. Тонкие пальцы угрожающе сомкнулись в острый кулачок.

– Нууу… – я отчаянно подбирал слова, – Очень редкая модель. Борис любит все раритетное, знаешь… Наверное, спрашивал тебя про двигатель, карбюратор…

– Кстати, у нас там что-то с тормозами, – задумчиво проговорила она. – Но я в машинах не разбираюсь. Ты смыслишь? Глянешь?

– Я тоже не очень, – развел я руками.

– Ну какой от тебя толк! И вообще ты хотел пошутить про наркотики, не так ли? – выпалила Дарья. Кулачок поднялся на уровень груди.

Все могло кончиться весьма жестоко, но вновь спасла Дорота.

– А у вас всегда так?

– Как? – спросили мы вместе с Дарьей.

– Ну ненависть-любовь, все такое, – с неловкой улыбкой проговорила Дорота.

Ответили мы тоже хором. Дарья – категорическим «Нет!», а я сказал: «Последнее время да».

– Мне неважно, какие у вас отношения, – объяснила Дорота, заламывая руки, – Просто может мы объясним Андрею, что это за фестиваль? А потом я оставлю вас наедине.

– Спасибо! – воскликнул я, – Здравая мысль!

– Дорота, я тебя убью, – краснея, проклокотала Дарья.

Впрочем, ей пришлось сдаться.