Две недели до рая

Дорога огибала раздольный березовый лес и спускалась к реке, на берегу которой стояли добротные дома с просторными участками. Поселок был возведен в девяностые, когда в моде были постройки из кирпича. Часть домов стояла в первозданном виде, а другая была облицована клинкером или оштукатурена. К одному из таких солидных сооружений мы и подъехали. Дачей это назвать было сложно. Двухэтажный особняк прятался за высоким забором с кованой решеткой. Автоматические ворота раскрылись, и мы въехали на выложенный тротуарной плиткой двор под навес.

– Ничего себе дачка, – присвистнула я.

– Ну, вообще я приобрел его как дом, – сказал Иван, отпирая входную дверь, – но работа заставляет снимать квартиру в городе, так что тут я бываю наездами. Проходи.

– Прости за нескромный вопрос, а ты тут один живешь?

– Вдвоем с собакой.

– А собака где? – напряглась я. – Учти, я с животными на «вы». У меня даже кошки нет.

– Собака в городе, не переживай. Я же там сейчас живу. Чай будешь?

– Чай? Ты издеваешься?

– Природная вежливость. В холодильнике есть квас, кажется.

Иван махнул мне рукой в сторону кухни, а сам скрылся за дверью одной из комнат. Я направилась в указанном направлении и оказалась в просторном помещении, окнами выходившем на пролесок, за которым блестела сизая гладь реки. В холодильнике действительно стояла бутылка кваса.

– А сколько ему лет? – крикнула я.

– Я был тут позавчера. Не отравимся, – последовал ответ.

В глубине дома хлопнула дверца шкафа. Потом зашумела вода в раковине.

Я достала бутылку, нашла два чистых стакана на подвесных полках и разлила напиток. Квас был божественно холодным, но чересчур сладким.

Я посмотрела в окно – за забором из модного штакетника, лесенкой спускающимся по склону, виднелась убегающая к реке тропинка.

Отпуск! Закрыв глаза, я прислушалась к своему внутреннему голосу, который призывал меня быстрее закончить это дело и собирать чемоданы.

– Я тут подумал, – раздался в дверях голос Ивана. Я обернулась. Мой помощник облачился в яркие шорты с расцветкой из пальмовых листьев и белую как снег футболку, – подруга у нас, наверное, отпадает?

Он взял свой стакан со стола и сделал большой жадный глоток. Я залюбовалась тем, как его кадык ходит под кожей гладкой сильной шеи, и мне стоило труда не потерять нить разговора:

– Почему?

– А зачем ей убивать Алену?

– Да мало ли зачем? Может, она не все нам рассказала. Надо и других послушать.

– Вы такой вывод сделали на основе длинных рукавов? – язвительно спросил Иван.

Я вздохнула. С этой язвительностью уже надо что-то делать.

– На основе рукавов. И свежеокрашенных волос.

– Волосы тут при чем? И с чего вы взяли, что они свежеокрашенные?

– Ненаблюдательный ты, Ваня, и память у тебя куриная. – Мы сели за стол, на который хозяин дачи поставил тарелку с фруктами и слоеные булочки с джемом, которые нашел на полке с продуктами. – Ты же сам утром улику нашел.

– Какую ул… фу… Волосы, что ли?

– Волосы. Какого цвета, запомнил?

– Темные вроде. Но она-то больше рыжая… а… стоп… – на лице Ивана проскочило понимание, за которым я наблюдала с усмешкой.

– Это просто догадка. Вы не можете знать, сегодня она покрасилась или нет.

– Мужчины… – проворчала я, – не видите того, что у вас под носом творится. Во-первых, в доме пахло краской для волос.

– Да там чем угодно пахло.

– Нет, – терпеливо разъясняла я, – там точно пахло аммиачной краской для волос, и прическа у нее была слишком блестящая, так только в первые дни после покраски бывает. А лента в волосах прикрыла место выдранного клока. И самое главное знаешь что?

– Что?

– Ты же сам показывал мне утром ее фотографию! Она там запечатлена с каштановыми волосами.

Иван скептически посмотрел на меня и отщипнул от виноградной кисти крупную розовую виноградину:

– Или она просто покрасила волосы и нацепила ленту для красоты.

– Да. Это тоже вполне может быть. Но в нашем деле, Иван, все решает разумное сомнение.

Наши рассуждения прервал телефонный звонок.

– Слушаю? – откликнулась я, увидев, что звонит Кирьянов. – Поймали злодея?

– Танька, ты-то хоть не делай мне мозги! Что делаешь?

– Отдыхаю на даче. Что у тебя?

– Тут криминалисты чемоданы разобрали. Шмотки только женские – белье, тетрадки какие-то, косметика. Ты что-то там говорила про то, что Семеренко у Белецкой не ночевал.

– Ой, смотрите-ка, кто решил прислушаться к голосу разума.

– Давай вот без этого. Почему ты так решила? Ты же почему-то так решила?

Пока я объясняла другу то, что уже успела утром объяснить Ивану, снаружи у входа послышались чьи-то тяжелые шаги.

– Ваня! Ты дома? – раздался грубый мужицкий бас, и богатырская тень легла на светлые дубовые доски пола в холле.

– Да, Аркадий Иванович, я тут. – Иван поднялся из-за стола и пошел навстречу гостю.

Я с телефоном у уха выглянула в коридор и увидела большого усатого дядьку в майке-алкоголичке и штанах защитной расцветки.

– Ванек, – прогрохотал он, – одолжи насос, колесо подспустило. Я что-то свой найти не могу.

– Пойдемте. У меня вроде был в багажнике.