Две ночи и тысячи дней (СИ)

Дженсен кивнул. Джаред говорил что-то еще, но он его уже не слышал. Джутовая веревка превратилась в кусачий огонь, который обжигал грудь и руки. Но теплые ладони несли прохладу на кончиках пальцев, касаясь разгоряченной кожи. Дженсен отчасти понимал, что с ним происходит, а отчасти нет. Ему не слишком нравилось то, что он не мог ничего и никого коснуться. Но прикосновения Джареда заставляли об этом забыть. Он понимал, что верит. Верит, что Джаред его не обидит. А все эти игры… с ним играли и похлеще, причем без его желания. Сейчас он хотел. Он хотел понять.

- Второе правило: пойми. Наблюдая, уясни для себя, что движет человеком. Со временем тебе для этого потребуется совсем немного времени. И когда ты поймешь, что им движет, ты будешь знать, как легко можно на этом сыграть.

С этим Дженсен был согласен.

Джаред гладил, целовал и ласкал в разных местах. Стоны Дженсена были разными - то становились томными, то пронзительными. Его тело оказалось даже слишком отзывчивым, в принципе оно и должно таким быть у наложника. Джаред это понимал, но ему все равно нравилось. И прерывистый звук, когда Дженсен задержал дыхание, стоило ему откупорить бутылочку с маслом и по комнате поплыл лимонный запах, его тоже очень порадовал.

- Мне нравится, какого цвета стала твоя кожа, - чарующе произнес Джаред, одной рукой поглаживая спину и плечи, перетянутые кусачей веревкой, а второй смазывая член. Он вылил немного масла на пальцы, и они коснулись уже горячего входа, а потом и погрузились внутрь. - Представь, что ты почувствуешь, если эта веревка окажется не на груди, а на члене.

Дженсен издал стон с ноткой предвкушения - от пальцев ли, скользнувших внутрь, или от ожидающих его перспектив, понять было сложно. Но Джаред уже поставил его на колени и заменил пальцы членом. Дженсен так и остался лицом в подушку, не видя Джареда. И ему это не сильно нравилось. Он пытался вывернуться и посмотреть на него, но добился лишь мелькнувших темных волос и обжигающий укус веревок поперек тела.

Да, в конечном счете, для него это действительно оказалось наказанием - невозможность коснуться пальцами, поцеловать губами или прикусить за ухо. Джаред для Дженсена даже на вкус был чем-то непередаваемым, но сейчас он не мог почувствовать этот вкус на языке.

Издав задушенный всхлип, Дженсен уперся лбом в подушку и закрыл глаза, растворяясь в ощущениях. Было больно. Было обидно. Было сладко. Было по-новому. Джаред был новым. Другим. Чарующе незнакомым. Словно… словно он снова попал в те комнаты, надеясь хотя бы на поцелуй с принцем Халедом. Но все это было точно в иной жизни, а сейчас он стонал и выгибался под руками мужчины, который стал его наставником и любовником. В голове яркой вспышкой всплыло одно единственное воспоминание: первый день в гареме. И исчезло навсегда, оставив за собой след того, кем он стал, но не более. Это как заново родиться. Только знать, что уже не один…

Правда, ненадолго ему показалось, что он ошибся. Потому что, купаясь в том океане эмоций, в который его опустил Джаред, он почувствовал, что тот кончил и провел горячим кончиком языка по воспаленной коже на лопатках, граничащей с джутовой веревкой. Ему стало даже обидно в какой-то степени, а внутри раздирали противоречия. Джаред шептал ему на ухо что-то ласковое, Дженсен даже не пытался разобрать что - какая, в сущности, разница, если голос Джареда был ласковым, как и руки, которые подняли его, заставили выпрямиться и прижали к твердому телу. Джаред сжал его пальцы своими и Дженсен, закусив губу, застонал - веревка пережимала вены и пальцы онемели, во всяком случае, ему так казалось, но хваткие пальцы Джареда доказали обратное - он чувствовал, но приятного в этих ощущениях было мало, ведь они несли с собой боль. Но он вскоре перестал ее замечать, потому что Джаред целовал его шею, пока рука оглаживала грудь, задевая кожу, веревку, соски, и получался очень пикантный сплав эмоций. Дженсен даже не заметил, как начал легонько тереться о мужчину за спиной.

Джаред на это улыбнулся:

- Ты удивительно создание… Тебе ведь больно…

- Больно, - согласился Дженсен и всхлипнул. Ему дико хотелось поцеловать Джареда, провести языком по его шее и прикоснуться, но он был связан и мог лишь чувствовать те ласки, которые ему дарили.

- Сейчас я развяжу тебя. Но ты не будешь меня трогать.

- Но…

- Ты обещал меня слушаться.

- Да, Сейид, - обиженно всхлипнул он.

Джаред отстранился и снова уложил Дженсена на живот, затем принялся осторожно разматывать веревки. Когда руки ученика оказались на свободе, тот застонал от облегчения и буквально весь потянулся на простынях.

- Поднимайся, - велел Джаред и поднялся сам.

Дженсену показалось, что он ослышался, а тело его словно отказывалось слушаться. Но твердый голос вновь велел встать. Постанывая, он сполз с постели и, шатаясь, выпрямился.

Джаред не смог удержаться и полюбовался на обнаженное тело: во многих местах были видны красные следы, а искусанные губы дрожали и кривились.