Две полоски для мажора

— Свою ты купишь за свои деньги. А сейчас так будет лучше всем. В этом доме все есть: повара, уборщицы, охрана.

— Папа, мы не договаривались так.

Это слово лезвием проходит по ушам. Договаривались? Но я даже не успеваю подумать о чем идет речь и вставить свои пять копеек, как Виктор Петрович слегка пристукивает кулаком по столу. Звон посуды тут же меркнет в его сдержанном тоне:

— Марк, я все тебе сказал. Только так и не иначе. Твой лимит доверия исчерпан ещё год назад. Хватит. Мне надоело разгребать твои косяки.

Отец и сын, так друг на друга непохожие, цепляются взглядами, словно ведя дальше немой диалог. И видимо, очень жёсткий, потому что кадык на шее Марка нервно дёргается вниз, а скулы на его лице заостряются.

Становится не по себе. Этот своеобразный ужин мне неприятен. Хочется сорваться с места и скорее спрятаться под покрывалом рядом с Плюшем.

Но в этом доме можно ли вообще двигаться без разрешения его хозяина?

После непродолжительной, но очень тяжелой тишины, Громов старший заканчивает ужин именно на этой ноте, оставив меня со своим сыном наедине.

Стоит только Виктору Петровичу исчезнуть из поля зрения, как Марк упирается локтями о стол и грубо проводит ладонями по волосам и лицу. Я чётко слышу, как из его легких вырывает ни то стон, ни то выдох. Откидываясь на спинку стула, Марк попадает в меня взглядом. Глаза, как чёрные стеклышки, сканируют и жгут насквозь.

— Вот так вот. Хотела свадьбу - получай, — с вымученной улыбкой хрипит Марк. И его слова отзываются во мне как заряд двухсот двадцати. — Добро пожаловать в семью, Рыжик.

Глава 22

Марк

В сотый раз переворачиваюсь на дорогом, но невероятно неудобном матрасе. Это не моя уютная любимая кровать. Сегодня по велению Лики мучаюсь в гостевой комнате. Рыжая нагло отобрала у меня не только мою спальню, но и моего Плюша.

Меховой засранец - это единственное, что сейчас могло убаюкать мои чокнутые мысли.

Мне кажется, я тихо съезжаю с катушек. Болваном стою в одной точке, а вокруг меняются события и декорации. Беременность Лики, ультиматумы отца, предстоящая свадьба... Хочется заорать: стоп я ни хрена не врубаюсь.

Но чертовски поздно. Рыжая девочка сейчас спит в соседней комнате. И у нее в заложниках мой кот.

Переворачиваюсь на спину и лениво поднимаю руку. Циферблат смарт часов на запястье показывает полтретьего ночи. Я так провтыкаю, смотря в потолок, до утра. После сегодняшнего ужина с отцом мне однозначно нужен мурчащий антидепрессант. Тем более про кота я предупреждал...

Поднимаюсь с кровати, натягиваю только домашние штаны и отправляюсь за Плюшем. Как вор на цыпочках крадусь в свою же спальню. Бесшумно приоткрываю дверь и проскальзываю в тишину комнаты. Замираю на ее пороге, прислушиваясь к темноте, а глазами нахожу свою кровать. Точнее, хочу найти на ней Плюша.

Но воинственный настрой теряется. Рыжеволосая фигурка в пижаме, укрытая только светом уличного фонаря, слишком беспомощно свернулась калачиком, прижав к себе кота.

В груди зреет горячее, царапающееся желание просто молча смотреть.

Смотреть на длинные ноги в коротких шортах, худые руки, так крепко обнимающие белоснежный пушистый ком и огненный водопад локонов, разлившейся на подушке.

Сейчас на моей постели Лика выглядит как эпицентр уязвимости вселенной, который почему-то хочется прикрыть теплым пледом.

Крадущимися шагами подбираюсь к комоду, вытаскиваю оттуда покрывало и также плавно подбираюсь к спящей Лике.

— Можешь не строить из себя заботливого. Кота я тебе не отдам, — слышу ее грозное бормотание.

Так и застываю, склонившись над кроватью с пледом в руках. Не спит, значит. И я спалился как дебил. Не проходит и секунды, как от этой ауры уязвимости остается лишь мираж. Морщусь и кожей ощущаю, как Лика снова выпускает свои шипы.

Как же все это мне осточертело! По горло!

Бросаю покрывало на кровать, обхватываю голые щиколотки Лики ладонями и отодвигаю в сторону, освобождая себе место.

— Тебе самой не надоело, а? Общаться так, — внаглую заваливаюсь поперек своей кровати.

Недовольно фыркнув, Лика дергает ногами, освободив их от моих рук.

— А что не так?

— Мы постоянно грыземся, — укладываюсь в ее ногах на бок и, подперев рукой голову, через полумрак всматриваюсь в точеный профиль Лики.

Света, проникающего в спальню с улицы, хватает, чтобы заметить ее апатичный взгляд куда-то вглубь комнаты.

— Ну... так бывает, когда два человека вынуждены находится рядом.

Ее слова как репейник. Прилетают в меня и цепляются своими колючками.

— То есть ты прямо-таки вынуждена? Через силу? — хмыкаю я.

— А ты как будто нет? — Лика продолжает ерничать и как ни в чем не бывало наглаживать Плюша.

— Я тебе уже говорил, что хочу поступить правильно.

— Ты поступаешь, как хочет твой отец. И походу это твой не первый косяк, раз он так настойчив. Кто знает, — она насмешливо дергает плечом, — может, я не первая залетевшая от тебя? Непросто он тебя прессует.