Две полоски для тирана

Дни стали лететь с космической скоростью, порой даже не успевала переворачивать календарь, путалась в числах и днях недели. Проснувшись рано утром, первым делом полезла в телефон, проверить свой график. Сегодня у меня, по идее, должен быть выходной день. Да, точно, так и есть.

Спать совсем не хотелось, поэтому встала и медленно поплелась на кухню. Пока готовила себе завтрак, задумалась.

Прошло три недели после аукциона. Литвинов еще ни разу не позвонил мне, не напомнил про долг и, что самое странное — ничего не сказал, сколько я отработала за тот вечер. Неужели все, поэтому-то больше не лезет в мою и жизнь Миши?

Мужа давно перевели в общую палату, он потихоньку поправляется, в целом, все прекрасно. Даже, слишком прекрасно. В СМИ, как и говорил Игнат, показали лишь интервью Регины Артёмовой и ее аукцион. Ни обо мне, ни о Литвинове не было ни строчки. Поразительно. Порой казалось, что все слишком хорошо, чтобы быть правдой!

Первую неделю каждый день вздрагивала от любого звонка телефона, даже новости смотрела с замиранием сердца, а потом успокоилась. Мне бы забыть теперь Литвинова, как кошмарный сон, но между нами все еще стоит жестокая измена Мише, о которой никак не решусь рассказать. Может, как советует Ира, и не стоит?

Мы с ней виделись пару дней назад, перед ее стремительной командировкой в другую страну и обсудили всевозможные варианты развития событий. По ее мнению, Литвинов не мог так просто отстать и простить мне долг за один лишь вечер. Утверждала, что рано расслабляться, он себя еще покажет! Так-то оно так, но мне очень хочется наивно верить, что уже все страшное осталось позади. А вдруг Игнат продал наш с Мишей долг коллекторам, а те просто ждут, когда он вырастит еще больше? Или… вдруг Литвинов сам попридержал пикантный материал с нашим, например, поцелуем и пустит его в самый неподходящий момент? Или, вообще, затаился перед жестоким нападением, чтобы больнее ударить сразу по всем.

Понимая, что начинаю себя накручивать, глубоко вдохнула и налила себе кофе.

— Это все лишь мои домыслы.

В последнее время абсолютная тишина в доме давила на психику, я стала постоянно оставлять включенным телевизор, лишь бы слышать на заднем плане хоть какие-то голоса и даже пускала пару раз в дом Принца.

— Скорей бы Мишу выписали, а то скоро от одиночества сойду с ума!

Я сделала глоток свежесваренного кофе и скривилась. Вкус у него такой… будто пью помои. Испортился, что ли? Хотя, разве кофе может испортиться? Странно. Да и есть мне совершенно не хотелось, от вида привычной овсяной каши с ягодами желудок взбунтовался, пришлось убрать тарелку.

А ведь уже третий день подряд не могу нормально поесть ни утром, ни вечером. Похоже, из-за нервов испортила себе режим питания. Не порядок!

До вечера я так и просидела дома, не желая никуда уходить. Только присела на диван около телевизора, как вдруг услышала громкий лай Принца. Кого там уже принесло? Выглянула в окно, что выходит во двор и чертыхнулась под нос. Вот честно, лучше бы там увидела Литвинова, а не свою свекровь! И принесла же опять нелегкая…

Помню, как она мне устроила скандал, когда Миша вынудил ее забрать заявление из полиции. Все твердила, что это именно я его надоумила на неблагоразумной поступок, так как выгораживаю каких-то там своих сообщников. И ведь доказать ей ничего не вышло, Римма Петровна упорно настаивала на своем мнении и менять его не собиралась.

Принц сидел сегодня на короткой цепи, поэтому свекровь без проблем прошла к двери, я вышла ей на встречу и… сюрприз! Римма Петровна открыла замок своим ключом, которого раньше у нее не было. Миша специально не оставил ей дубликат, так как знал, что его мать будет приходить по пятьдесят раз на дню и мешать нам спокойно жить. От нехорошего предчувствия внизу живота стало тянуть, а по коже побежали мурашки.

— Римма Петровна, здравствуйте, — поздоровалась, когда та вошла в дом и стала раздеваться в коридоре.

Свекровь промолчала, даже не глянула на меня, будто я пустое место. Дурное предчувствие усилилось, перерастая в мелкую панику. Неужели что-то с мужем? Но вчера же навещала его, все было прекрасно! Врач обещал уже скоро подумать даже о выписке.

Тем временем Римма Петровна прошла мимо меня и поднялась на второй этаж, я проследовала за ней. Как у себя дома, вошла в нашу с Мишей комнату и бесцеремонно залезла в комод, проверила каждый ящик, затем в шкаф, перебрала вешалки с одеждой. Бросила на кровать несколько пар джинсов и свитеров. Так же кое-что из летней одежды.

— Римма Петровна, что вы…

Она не дала мне договорить, зыркнула так, словно я враг народа. Или, чего хуже — прислуга в ее доме, ворующая хозяйские вещи! В самом дальнем углу висело то самое платье Игната, я напряглась, когда свекровь и его вытянула, так же бросила к другим вещам.

— Здесь не хватает одной шубы и еще некоторых дорогих вещей, где они? — потребовала она ответа.

— Не понимаю, о чем вы, — не собираюсь перед ней отчитываться за свои поступки!

Как она, вообще, может знать, сколько и чего у меня было?! Вела подсчет, что ли? Каждую вещь записывала, каждый подарок?