Две повести о Манюне

– Олушочки – это вы в точку, – хмыкнула она. – Обе-две олушочки! Счастья полные штаны! – И, увидев наши вытянувшиеся лица, тут же предостерегающе подняла руку. – И не надо мне тут демагогию разводить из-за полных штанов, ясно? Это выражение такое, ничего более! Пойду готовить мясо, а то заговорилась я тут с вами.

Как только Ба вышла из комнаты, Манька тут же метнулась к письменному столу, выдернула какую-то тетрадку и вывела крупными буквами на пустой странице: «ПУРДИКУЛЕЗ». Потом стала быстренько что-то записывать.

– Ты чего? – заглянула я через ее плечо.

– Пишу, чтобы не забыть. Потом твоего папу спрошу. Уж он-то точно знает, есть такое заболевание или нет.

И, крепко надавливая указательным пальцем на ручку, Манька вывела под «ПУРДИКУЛЕЗ-ом»: «Смертельное забаливание!!! Чешуться пятки и живот урчит». Поразмыслила чуть-чуть, вздохнула и перед «урчит» добавила «б».

– Надо, чтобы бурчал, а не урчал, – объяснила она, – «бурчит» звучит страшнее, так?

– Аха, – выдохнула я. – Вообще-то, Маньк, когда ты говорила про синктомы, ну, там, про пятки чешутся или живот бурчит, у меня все так и было.

– Да? – оживилась Манька. – А ну-ка ложись на мою кровать. Ну как? Пятки чешутся?

Я пошевелила пальцами на ногах и крепко прислушалась к пяткам. Они у меня мигом зачесались.

– Чешутся, – жалобно протянула я.

– Ага, – оживилась Манька, – а живот бурчит?

Я открыла рот, чтобы сказать «нет», но мое «нет» затонуло в воистину катастрофическом урчании, которое издал мой живот!

– Да что за наказание такое! – запричитала я.

– Ничего, Нарк, не бойся, мы тебя мигом вылечим. Ты, главное, скажи: тебя тошнит?

Ну и как вам это нравится? Стоило моей подруге спросить, тошнит меня или нет, как меня мигом затошнило. Я свернулась калачиком, горестно подтянула колени к груди и обхватила их руками:

– Тошнит, ага!

Манька вывела в тетрадке «тошнит» и озабоченно уставилась на меня.

– А голова болит?

– Болит! – заплакала я.

– Все синктомы как от пурдикулеза! – покачала головой Манька. – Пойдем вызывать скорую.

– Какую скорую? – испугалась я. – Никакой скорой мне не надо, я без скорой выздоровею. Обещаю.

– Какая же ты трусишка! – погладила меня по голове Манька. – Ну ладно, раз ты так боишься скорой, давай дождемся, пока твой папа вернется с работы, и спросим у него, чем тебя лечить надо. Думаю, марганцовогого отвара будет достаточно.

– Это что за отвар?

– Сама не знаю. Что-то на марганцовке, горькое и противное, – обнадежила меня Манька, вывела под симптомами заболевания «лечить пративным атваром марганцовывым», вырвала листок, сложила его и убрала в карман брюк. – Теперь главное – дождаться дяди Юры. Потому что если ты не дождешься и так умрешь – мы тебя вжисть не вылечим!

Ждать взаперти очень скучно, поэтому мы решили спуститься вниз и посмотреть, как обстоят дела с мясом. На обед сегодня предполагалось наше самое любимое-прелюбимое блюдо – говяжьи антрекоты «по-бердски». С гарниром из риса.

– Это хорошо, что вы пришли, поможете мне, – обрадовалась Ба. И пока мы с Маней перебирали рис, Ба хорошенечко отбила молоточком мясо, аж так, что оно из маленьких квадратиков величиной в спичечный коробок превратилось в тонкие большие лепешки. Потом она посолила лепешки и поперчила свежемолотым черным перцем. Далее сбегала в курятник и устроила скандал курам, чтобы они оперативно снесли пару-тройку свеженьких яиц. Вернулась с победой, разбила яйца в миску, тщательно взбила вилкой. Распустила в большой чугунной сковороде столовую ложку топленого масла, кинула туда несколько неочищенных зубчиков чеснока и, обмакивая мясо в яичную смесь, быстро обжарила его с двух сторон. Вытащила из сковороды антрекоты, отварила на том же масле с дольками чеснока круглый краснодарский рис, отключила конфорку, обратно обложила рис мясом и прикрыла крышкой.

Все!

Теперь, пока мясо и рис пропитывались взаимным ароматом, нужно было быстренько помыть помидоры-огурцы, достать из рассола белую головку брынзы, ополоснуть ее под проточной водой и нарезать на ломтики, нарвать с грядки букет разнотравья, и чтобы обязательно много базилика – дядя Миша очень любит базилик. Зелень с грядки пахла невообразимо аппетитно – так и хотелось зарыться в нее лицом и вдыхать вкусно-пряный запах.

К дяди-Мишиному приезду стол был полностью сервирован. Поэтому, когда раздалось воинственное кряхтение Васи, мы в полном составе выскочили на веранду и оттуда в нетерпении наблюдали, как герой дня воюет со своим строптивым железным конем, чтобы как-то припарковать его на заднем дворе. Потом мы прыгали вокруг дяди Миши, обнимали его, и целовали, и говорили, что он настоящий умничка-разумничка, а Ба прослезилась и снова стала рассказывать про мальчика Яшу, но теперь уже вспоминала конспективно, потому что рис с мясом остывали.