Две повести о Манюне

– Надо еще один синктом записать!

– Какой?

– В туалет сильно хочется.

– По-большому или по-маленькому? – пропыхтела Манюня.

– По обоим! – пригорюнилась я.

Спешу успокоить сердобольного читателя – автор определенно выжил. Пурдикулез папа вылечил проверенным методом – пригрозил автору уколом. Все «синктомы» как рукой сняло.

А вечером, сразу после работы, к нам заехал дядя Миша, и до поздней ночи мы праздновали его премию. И Ба по новому кругу рассказывала про кривого Бэреле. Который хоть и слыл бабником (выразительный взгляд на притихшего сына), за что и был покалечен мужем одной своей пассии и на всю жизнь остался хромоногим, но очень толковым оказался мужиком и в кондитерской Зильберманов сконструировал такой хитропродуманный агрегат, который взбивал тесто в считанные минуты:

– И дела с того дня у Зильберманов пошли в гору, а Бэреле стал ухаживать за их старшей дочерью, – рассказывала Ба. – Жаль, что они так и не поженились…

– Что, он тоже умер? – похолодели мы.

– Почему умер? – удивилась Ба. – Такое добро, как Бэреле Шац, не тонет. Укатил в Одессу, а оттуда – в Америку. Я не удивлюсь, если там он закрутил любовь с какой-нибудь богатой американкой и зажил, как у бога за пазухой.

И тут Сонечка, которая все это время сидела на коленях у Ба и сосредоточенно жевала кусок докторской колбасы, вдруг разулыбалась, захлопала в ладошки и четко выговорила первое в своей жизни сложное слово.

И слово это было «хитяпйядуманный».

Глава 24 Манюня собирает авелук

Много ли вы знаете провинциальных городков, разделенных пополам звонкой шебутной речкой, по правому берегу которой, на самой макушке скалы, высятся развалины средневековой крепости? Через речку перекинут старый каменный мост, крепкий, но совсем невысокий, и в половодье вышедшая из берегов волна бурлит помутневшими водами, норовя накрыть его с головой.

Много ли вы знаете провинциальных городков, которые покоятся на ладонях покатых холмов? Словно холмы встали в круг, плечом к плечу, вытянули вперед руки, сомкнув их в неглубокую долину, и в этой долине выросли первые низенькие сакли. И потянулся тонким кружевом в небеса дым из каменных печей, и завел пахарь низким голосом оровел… «Анииии-ко, – прикладывая к глазам морщинистую ладонь, надрывалась древняя старуха, – Анииии-ко, ты куда убежала, негодная девчонка, кто будет гату печь?»

Долгие столетия крепость стояла на неприступной со всех сторон скале. Но в XVIII веке случилось страшное землетрясение, скала дрогнула и распалась на две части. На одной сохранились остатки восточной стены и внутренних построек замка, а по ущелью, образованному внизу, побежала быстроногая речка. Старожилы рассказывали, что из-под крепости и до озера Севан проходил подземный туннель, по которому привозили оружие, когда крепость находилась в осаде. Поэтому она выстояла все набеги кочевников, и, не случись того страшного землетрясения, она до сих пор высилась бы целая и невредимая.

Городок, который потом вырос вокруг развалин, назвали Берд. В переводе с армянского – Крепость.

Я сейчас расскажу вам удивительную и даже мистическую историю, которая приключилась с нами в горах. Читать ее, может, будет невесело, а местами даже грустно. Но когда-нибудь об этой истории обязательно нужно было написать. С благодарностью и нежностью к удивительным людям, с которыми нас сводит жизнь.

Все началось с того, что Ба решила запастись авелуком. Кто-то ей сказал, что его отваром можно лечить изжогу.

– Вот и замечательно, – обрадовалась Ба, – сейчас как раз сезон, в выходные съездим за авелуком.

Авелук – это растение, употребляемое в пищу. Его собирают на высокогорных склонах, тщательно промывают, дают воде стечь и заплетают в длинные косички. При этом заплетаются только мясистые листья, а стебель торчит наружу. Когда косичка длиной в несколько метров заплетена, ножницами аккуратно срезают торчащие стебли. Далее эти длинные травяные косы сушатся на солнце и потом хранятся в ситцевых мешочках. Авелук сначала отваривают в воде, потом тушат с жареным репчатым луком, посыпают тертым грецким орехом и подают с соусом из мацуна и чеснока.

На сбор урожая снарядили меня, Манюню и Каринку. Под руководством Ба, естественно. Так как дядя Миша погнул капот папиной «копейки», с ветерком прокатив на нем быка, вылазки в горы мы производили только на Васе. Потому что крупный рогатый скот в горах водился в большом количестве, а на Васин высокий капот Манин папа, даже при большом желании, быка не «подсадил» бы.

Но дяде Мише очень не хотелось ехать в горы – он мечтал провести воскресенье на диване перед телевизором, тем более что ожидалась трансляция жизненно важного для «Арарата» футбольного матча. Поэтому он скандалил и сопротивлялся, как мог. Только Ба такие сантименты, как футбольный матч или единственный выходной, не волновали.