Две повести

Жене разрешалось гулять только во дворе, чтобы Динара Васильевна всегда могла видеть, с кем он и что делает. Но с кем бы Жене не случалось играть, тетя всегда была недовольна: то мальчик «из плохой семьи», то хулиган. И только в отношении Наташи Березовой она ничего не говорила. Жене, конечно, интереснее иметь товарища, школьника. Но что ж поделаешь, если тете никто не нравится. А Наташа ничего, хорошая девочка. Идет Женя из школы, она увидит его и бежит навстречу:

— Женя! Я тут. Пойдем играть.

Женя положит портфель на скамейку рядом с бабушкой и начнет возить Наташу в санках или, если снег рыхлый, делает ей снежную бабу. Женина снежная баба получается смешная — широколицая, в платке и ватнике. А Снегурочка — маленькая девочка в шубке и капоре, как Наташа. Прохожие останавливаются, подходят ближе и спрашивают Женю:

— Это кто же так слепил? Неужели ты сам?

Женя густо краснеет от смущения и молчит. А Наташа смеется, прыгает от восторга и отвечает за него:

— Он, он сам! Он все может из снега делать. Он и собачку делает, и Деда-Мороза.

Наташа гордится Женей и постоянно зовет его к себе домой. Но Женя отказывается и смотрит искоса на окна своей квартиры. Попробуй пойди он без разрешения тети!

Бабушка догадалась, почему Женя отказывается, и сказала об этом Ирине Андреевне. Та при встрече с Динарой Васильевной попросила за Женю:

— Если вы ничего не имеете против, пусть Женечка иногда к нам заходит. Конечно, в свободное время.

— Пожалуйста, — ответила та кисло. — Но только иногда. Женя плохо учится, ленится. Мог бы идти на все пятерки, а он и тройки приносит. Страшно упрямый, скрытный.

— Да ничего. С детьми всякое бывает, — сказала Ирина Андреевна, чтобы хоть как-то ответить на сетования Динары Васильевны.

После этого разговора Женя стал часто бывать у Наташи. Придет и сразу затеет интересное дело: то построит сооружение из Наташиных стульчиков и кубиков, то нарисует что-то необыкновенное. Екатерина Павловна, если приходит Женя, сразу ставит на стол угощение для детей. Мальчик засиживается, и приходится ему напоминать:

— Женечка! Тебе пора домой. Тетя рассердится.

На новогоднюю елку к Наташе вместе с Женей пришла сама Динара Васильевна. Ирина Андреевна удивилась: дети большие и она не приглашала родителей.

Как видно, и Женя был недоволен. Он сидел скучный и молчаливый. Но потом развеселился. Ведь это же елка! Он переоделся в уцелевший еще с прошлого года костюм Деда-Мороза. Наташа нарядилась Снегурочкой. Марина стала Котом в сапогах. Все читали стихи, пели, плясали. Потом отыскивали конфеты на елке. Когда дети сели за стол и с аппетитом начали есть, Динара Васильевна сказала Жене:

— Женя, это не комильфо!

Было шумно, услышали эти слова только Женя и Ирина Андреевна, которая сидела рядом с Дннарой Васильевной.

Женя перестал есть. Он опустил глаза, и было ясно, что ему стоит больших трудов удержать слезы.

Ирина Андреевна спросила Динару Васильевну:

— Почему не комильфо? Что такое сделал Женя?

— Вы не знаете, что такое комильфо? — тоном превосходства спросила Динара Васильевна. — Комильфо — это значит «как надо». Женя, например, ел сейчас с жадностью. Это не комильфо. Я не боюсь этого великосветского слова. Наши дети должны расти без хамства, а школа никакого внимания не обращает на манеры. Женя плохо воспитан. Начнет смеяться — хоть уши затыкай. По улице не ходит, а бежит. Разве это комильфо? Вы видели, какая у него уродливая рука? Говорю, прячь ее в карман — не хочет. А разве это комильфо? Женя! Ты опять! — обратилась она к племяннику, увидав, что он полез в вазу за конфетой.

— Ну, знаете, я с вами могу поспорить, — вежливо, но твердо сказала Ирина Андреевна. — «Комильфо» слово французское, и применялось оно в том значении, как вы понимаете, при французском дворе. То, что требовалось придворным людям прошлых веков, что считалось обязательным — так надо, — совсем не нужно нашим детям. Разве может ребенок всегда ходить тихо, медленно и спокойно? Не может и не должен. Вы находите, что Женя ест с жадностью, а по-моему, у мальчика хороший аппетит и он очень приятно ест, аппетитно. А почему ребенок должен прятать свою руку, если на ней недостает пальцев? Что позорного в этом? Мне кажется, ему не следовало бы никогда напоминать о его несчастье…

— Мы с вами не сговоримся, наверное, — прервала ее Динара Васильевна. — Вам кажется, что Женя ведет себя хорошо, а я считаю, что плохо. Не так легко воспитывать чужого ребенка. К сожалению, от отца Жени так и нет известий. Придется мне нести на себе этот тяжелый крест…

Березовы понимали, что Жене плохо живется у тетки. Имеют ли они право молчать? А какие у них права, чтоб вмешиваться в чужую жизнь? Березовы не раз говорили о Жене на «семейных конференциях», как называла Ирина Андреевна каждодневные разговоры о Наташе. Эти «конференции» происходили обычно поздней ночью, когда Антон Иванович возвращался с работы.